Хлопнула калитка. Но уже прежде чем калитка хлопнула, Алёшка вдруг ощутил, как дрогнул и потемнел тот удивительный мир, в который только что его ввела девчонка. Что-то случилось с лицом Зойки: от щёк отхлынул румянец, нос побелел.
Он обернулся: в калитку входил лесник, здоровый, сильный, уверенный в себе.
— Вот это гость! — сказал он, торопясь подойти. — Здоров, здоров, Лексей! — Красношеин цепко охватил его плечи, похлопал дружески, повернул так, что сам встал между ним и Зойкой. Он держал Алёшку за плечи, заглядывал в глаза, улыбался и подмигивал, как будто знал, зачем Алёшка к нему пришёл. Покинутая Зойка отступила к крыльцу, глаза её застыли, как лужицы в мороз. Алёшка улыбался леснику и мучился своей предательской покорностью.
— Что тут выстаиваем? Пошли ко мне. Пошли, пошли. — Он вёл Алёшку улицей, в обнимку, как девушку, и радостно спрашивал: — Ну, как, был?.. Заробел? Я бы на твоём месте не отступил! Спелая-то ягодка — ох, сладка!..
Алёшка слушал, краснел, хотел и не смел обернуться — рука Красношеина дружески сдавливала его плечо.
3
К Феньке он всё-таки пришёл.
Дом её был открыт и тих, в огороде, под распахнутыми окнами, сварливо скрипели куры, петух терпеливо оговаривал их. Деревенская улица, насколько он видел её из окон, была безлюдна. И рыжая Фенька была перед ним в той белой простенькой кофточке с синими горошками, к которой он посмел притронуться тогда в бору.
Фенька сидела перед печью, на лавке, широко расставив колени, горстью брала из корзины чернику, ловкими пальцами выбирала из ягод сор, сыпала ягоды на противень. Её ладони были в пятнах, как в чернилах!
— Пришё-ёл! — радостно сказала Фенька, и веснушки с солнечного Фенькиного носа расплылись по лицу. Лукаво щурясь, она смотрела на Алёшку. Потом опустила голову, пальцами долго ковыряла в ягодах, цепляя листик. Алёшка видел, как её рыжие волосы, выше лба перехваченные голубой лентой и свободно раскинутые на шее, медленно сползали на плечо, накрывая пытающее ухо.
— Ягод хочешь? — не поднимая глаз, спросила Фенька. Она рукой водила по ягодам, будто не знала, что с ними делать. Острыми синими зубами она покусывала губы.
— А!.. — вдруг сказала Фенька и толкнула от себя противень. Ягоды плеснули поверх края, раскатились по чистым половикам.
Алёшка, как будто только и ждал себе дела, бросился подбирать.
— Не смей! — крикнула Фенька. — Поди-ка вон на скамью! Да у окна не сядь… Бабы увидют — рёбрышки-то тебе переберут!..
