— Намертво позабило. Вчера душу мотала…
Макар поставил маслёнку на место.
— Теперь смазку примет, — сказал он, вылезая. — Поди, побалуйся ещё разок.
Витька не смел поднять глаз, пальцами босых ног ковырял землю. Макар подкинул ключ, поймал, едва приметно улыбнулся. Из жестяного бачка они умылись. Макар расстелил на травяной меже полотенце, выложил из сумки яйца, хлеб, поставил жбан с квасом. Еды у Макара было явно больше, чем на одного.
— Садись, — позвал он.
— Спасибо, Макар Константинович. Я сыт, — как можно твёрже сказал Витька и для убедительности провёл ладонью по шее. — По горло!
— Ну, горло своё оставь. Держи хлеб. Яйца, картошку сам чисти. Ближе садись!..
Макар следил, чтобы Витька поел как следует. Заставил выпить две кружки квасу. Остатки еды прибрал в сумку лишь после того, как убедился, что Витька сыт, — парень отяжелел, глаза повеселели.
— Теперь признавайся: что вчера не пришёл?.. Васёнка сказывала?
— Сказывала. Не управился, Макар Константинович. С Волгой тягался.
— Это зачем понадобилось?
— Судьбу пытал. Всё думаю: судьба надо мной или я сам по себе?
— Так, — сказал Макар. На его тёмных пальцах охвативших колени, напряглась и побелела кожа. — Так. Значит, в Волгу головой — и чему быть?.. Не силён, мужик, прямо скажу!
— Не утоп же я!
— Вижу, что не утоп. Потонешь — учить поздно. Знать пора, друг-товарищ: судьбу не пытают, судьбу вытруживают!
Он встал, сдёрнул с сиденья брезентовую куртку, бросил под бункер, в тень.
— Садись! — приказал он.
Они сели рядом, почти касаясь друг друга.
Макар охватил свои плечи, его сильные пальцы как будто ощупывали мускулы под выгоревшей добела гимнастёркой.
— Судьба, Витя, — не случай, — сказал он серьёзно. — Это как человек уладит свою жизнь.
— Сам уладит?
— Ясно дело, сам. Каков человек, такая и судьба.
— Значит, если человек плохой, и судьба плохая?
— Значит, так…
— А если человек хороший, а судьба у него плохая?
— Значит, человек — тряпка!
Они замолчали, как будто недовольные друг другом.
С поля, где бабы вязали снопы, дошла песня. Песня, словно ветром, обдувала тихое, усталое от жары поле с поблёскивающими ворохами соломы на стерне. Жаром исходящая земля не давала голосу воли, голос звучал вдали глухо, но в знакомой песне Витька угадывал слова.
Много тро-оп заве-етных
У нас в стороне-е-е.
По одной при-име-етно-ой
Ходит друг ко мне-е-е.
Макар, как только песня дошла до комбайна, встал. Он напряжённо слушал далёкий голос, как будто боялся, что песня затихнет, но песня окрепла голосами и придвинулась.
