Роджер снова начал гадать, является ли эта вспышка темперамента и высокомерия просто позой и Асир хотел подразнить «этого англичанина» или же у него был характер ребенка, настроение которого постоянно меняется.
В то время как принц Асир пребывал в отеле и гости в своих комнатах и вестибюлях сгорали от нетерпения увидеть его, Энн Пеглер сидела одна в своем номере. Она, не шелохнувшись, сидела при закрытых ставнях, подавленная и напуганная. Казалось, прошла вечность, хотя на самом деле — всего лишь два дня с тех пор, когда она говорила с кем-либо, кто относился к ней по-дружески. Целая вечность с тех пор, как она видела убийство Джима Барнетта. Даже сейчас, вспоминая эту сцену, она вздрагивала и задыхалась, как от боли.
У нее были и другие причины испытывать страх.
Был еще Муччи, управляющий, который терроризировал ее своими угрозами. Примитивными угрозами. Он говорил, что предъявит свидетелей, которые подтвердят, что она была в комнате Барнетта и в спешке вышла оттуда до того, как закричала и подняла тревогу. Она верила, что он это сделает. Она чувствовала, что полиция ее подозревает. Северини держался в стороне, был холоден и высокомерен, словно был уверен в том, что она убила Барнетта. Внешне он вел себя достаточно корректно, не было речи о преследовании или даже грубости, но ей не разрешили уехать из Милана, говорили о человеке из Скотленд-Ярда, которого она должна подождать. А Муччи, узнав об этом, стал уверять ее, что представит сотруднику Ярда свидетельства против нее.
«Может ли Муччи засадить ее?»
Она верила, что может, верила, что он сделает это, если она станет его обвинять. Частично из-за своих переживаний, частично из-за того, что он запугал ее, она боялась его разоблачить.
Он хотел знать все, что она могла сообщить о Барнетте: где они бывали, что он говорил, как давно они знают друг друга. Когда она сказала ему, что они были знакомы «всего лишь несколько дней», он рассвирепел, но ей показалось, что потом поверил.
Он хотел знать, что Барнетт сделал с кассетой, находившейся в камере; что он делал с другими пленками; отсылал ли он что-нибудь из Италии; не говорил ли, какие пленки он взял.
Энн поддерживала отчаянная надежда, что скоро ей разрешат уехать. Покинув Италию, вдали от цепких лап Муччи, она почувствует себя в безопасности. Она жила в постоянном страхе. Но ее паспорт находился в полиции, и это само по себе казалось девушке актом молчаливого обвинения.
