Серебряные пули, смоченные святой водой и благословленные Его Высокопреосвященством, не позволяли ранам чудовища закрыться, как произошло бы с обычными повреждениями.
Коснувшись лба, Жиана посмотрела на свои пальцы. На перчатках виднелись темные пятна. Не только чудовище истекало кровью.
— Связать его! — рявкнула она, а затем оглянулась на павших братьев, но им уже ничем нельзя было помочь.
Эти создания убивали, как только представлялась такая возможность, и Жиана была готова отплатить им той же монетой.
Братья набросили на обнаженного мужчину путы, похожие на светлые канаты, но Жиана знала, что это тросы, покрытые слоем серебра. В траве у стены девушка нашла свой пистоль и присела рядом с пленным. Изо рта и носа мужчины текла кровь. Он ухмылялся, и видны были его красные ровные зубы — не осталось и следа клыков. Но жажда убийства по-прежнему сверкала в его глазах.
— Я убил четверых ваших, — с трудом выдавил он.
Жиана с интересом наблюдала за тем, какое действие оказывает на него серебряная пыль. Результат превзошел все ее ожидания.
— Пиррова победа. Вполне уместно на этой территории, — равнодушно ответила она. — Их души направились к Господу Богу, и им суждено вечное блаженство, ты же проведешь остаток вечности в аду.
— Вы попались на нашу удочку. Я был лишь отвлекающим маневром. Все остальные теперь в безопасности.
— Ах, ты имеешь в виду свою самку и волчат?
От этих слов улыбка сползла с его лица.
— Вчера у Асколи-Сатриано мы предали их тела огню. Ты был последним. Теперь Беневенто свободен от тебе подобных.
Его лицо исказила гримаса страдания, и слезы смешались с кровью. Вообще-то Жиана должна была радоваться, но сейчас ей хотелось ругнуться. Последние годы не пошли на пользу святой матери-церкви. Она помнила те безбожные времена, когда французские псы попирали ногами все, что было для нее важно. Тогда святая церковь была отброшена на годы, если не десятилетия назад. Но Наполеон добился и положительных изменений. Те, кто раньше прятался, теперь выползли из своих укрытий, думая, что эра отречения от Бога будет долгой. Кое-кто даже полагал, что церковь окончательно уничтожена. Но враги Святого Престола рано радовались и теперь должны были поплатиться за свою гордыню. Жиана зарядила пистоль.
— Anáthema estô[6].
— Ты не орудие Бога, — прошипел мужчина, глядя на нее с ненавистью.
— Пути Господни неисповедимы, — невозмутимо ответила она и выстрелила ему в лицо.
Его тело изогнулось, в него впились тросы, но теперь здесь было достаточно серебра. Чудовище умерло. Бросив пистоль ему на грудь, Жиана приказала:
