Они вздрагивали, когда кто-то из них случайно промахивался и приземлялся на пол. Бурные аплодисменты сопровождали успешное исполнение номеров. Видно было, что эти люди любят свою работу и делают ее легко и уверенно. Ухватиться за трапецию, раскачиваться, летать под куполом без страховки… И наконец — победный крик, когда новый трюк получался.
Миранда восторженно ахала.
— Вам нравится? — шепнул он ей на ухо.
— Очень.
— Что именно?
— Свобода. Радость. Полет.
— Вам всего этого не хватает, Миранда?
— Мне нравится моя жизнь. Я не жалуюсь, что провожу время с книгами.
— Это понятно. А то ощущение полета, какое испытывает ловкий гимнаст, присутствует в вашей жизни?
Она повернулась к нему, его губы были так близко.
— Вы, наверное, считаете меня трусихой, ваше сиятельство, — сказала она, глядя ему прямо в глаза.
— В каких-то вещах, может быть. — Он прошелся большим пальцем по ее нижней губе. — Но иногда вы удивляете меня. В вас так много страсти. Только еще нерастраченной. Вам и впрямь нужна свобода, чтобы лучше познать себя.
— И вы хотели бы взять на себя роль волонтера в решении этой задачи? — спросила она так легко, как только могла, несмотря на громкий гул сердца.
— Волонтер — это звучит как-то отстраненно. А я собираюсь быть вашим спутником, вашим доверенным.
— Самонадеянно с вашей стороны.
— Как я уже признавался, это моя слабость. — Он улыбнулся. Его ладонь лежала на ее щеке. — Вы прощаете меня?
Ее губы дрожали от его ласк. Сердце забилось еще сильнее, но она решила сама скопировать его выражение, выражение ленивого равнодушия. Тем временем его пальцы нежно поглаживали ее шею. Он повернулся к ней:
— А вы не подумали, Миранда, что мы можем отлично дополнять друг друга? Вы будете моей совестью, а я — вашим позором.
— Не вижу ничего хорошего в этом, — тихо проговорила она. — Позор внушает мне страх.
Его пальцы остановились, затем он притянул ее голову ближе к себе.
— Вот потому-то я и считаю вас искушением, от которого не в силах отказаться.
Она прикрыла глаза, чувствуя, как какая-то сила влечет ее к нему.
— Из-за того, что я так опасаюсь за свою репутацию?
— Вы странная девушка. Переживаете страсть на эмоциональном уровне, но боитесь испытать ее на физическом. Часто бывает наоборот. И это меня завораживает и опьяняет.
Она не могла не сказать то, о чем думала.
— Непохоже, чтобы вы были «опьянены», когда отсутствовали так долго. Должно быть, и думать обо мне забыли.
Повисла пауза. Виконт покачал головой:
