Но в ней — вода живая — свет ума.
Кто из его чернильницы возьмет
Хоть каплю, тот бессмертье обретет.
Стихом он все иклимы покорил,
А прозой новый мир сердцам открыл.
Им пленены дервиши и цари,
Ему верны дервиши и цари.
Но преданности в круге бытия
Столь твердой нет, как преданность моя!
Хоть солнцем вся земля озарена,
В нем и пылинка малая видна.
Один — средь певчих птиц в тени ветвей,
Шах соловей над розою своей.
Прочесть мне было прежде всех дано
Все, что ни создал мудрый Мавлоно.
[8]Так солнце озарит вершины гор
Пред тем, как осветить земной простор.
Так видит роза, к свету бытия
Раскрыв бутон: шипы — ее друзья.
Мне помнится одна беседа с ним:
Был наших мыслей круг необозрим.
И вот — в потоке сокровенных слов —
Возникли Низами и Мир Хосров.
Две «Пятерицы» создали они,
Тревожащие мир и в наши дни.
По среди этих дивных десяти
Ты первых два дастана предпочти.
Что ты в «Сокровищнице тайн» открыл,
Найдешь и в «Восхождении светил».
И остальные все дастаны их
Прекрасны; в них — глубины тайн живых.
«Сокровищница тайн»… в ней глубина,
Где вечных перлов россыпь рождена.
И отблеск «Восхождения светил»
Нам Истины завесу приоткрыл.
Коль слово жаром Истины горит,
Оно и камень в воду превратит.
Но если слово — правды лишено,
Для перлов нитью станет ли оно?
А если нить надежна и прочна,
Без жемчуга какая ей цена?
И дни прошли после беседы с ним.
И счастье стало вожаком моим.
Вновь навестил я пира моего
И вижу рукопись в руках его.
Он оказал мне честь, велел мне сесть,
Дал мне свой «Дар», как радостную весть.
Сказал: «Возьми, за трудность не сочти,
Сначала до конца мой труд прочти!»
А я — я душу сам ему принес,
Взял в руки «Дар», не отирая слез.
«Дар чистых сердцем» — тут же прочитал,
[9]Как будто чистый жемчуг подбирал.
То — третий был дастан; хоть меньше в нем
Стихов, но больше пользы мы найдем.
В нем скрыто содержанье первых двух,
Но есть в нем все, чтоб радовался дух.
И, потрясенный, сердце я раскрыл,
Его творенье в сердце поместил.
И, завершив прочтенье песни сей,
Желанье ощутил в душе своей,
Желанье вслед великим трем идти —
Хоть шага три пройти по их пути.
Решил: писали на фарси они,
А ты на тюркском языке начни!
Хоть на фарси их подвиг был велик,
Но пусть и тюркский славится язык.
Пусть первым двум хвалой века гремят,
Но тюрки и меня благословят.
Коль сути первых двух мне свет открыт,
То будет третий мне и вождь и щит.
Когда я к цели бодро устремлюсь,
Когда с надеждой за калам возьмусь,
Я верю — мне поможет Низами,
Меня Хосров поддержит и Джами.
