— Если угодно! — произнес он, и едва заметная улыбка скользнула по его губам.
— В таком случае, пойдемте, дорогой Ватсон! Жандарм нас проводит, — сказал Холмс, обращаясь ко мне.
Он вежливо раскланялся с американцем и мы вышли из буфетного зала.
Подозвав жандарма, Шерлок Холмс показал ему свое удостоверение и попросил проводить нас к месту предварительного заключения Авсеенки.
Жандарм беспрекословно исполнил его требование.
Мы вышли со станции, прошли в поселок и вскоре очутились перед местным волостным правлением. В этом доме было арестное отделение и Шерлок Холмс прямо прошел туда.
По приказанию жандарма, стражник отпер камеру, в которой содержался сторож.
Мы вошли.
Авсеенко, невзрачный, вихрастый мужиченко, сидел в углу на скамейке.
Голова его была низко опущена, руки сжимали одна другую.
И весь его вид представлял картину величайшего уныния.
На грохот двери он поднял голову.
И вдруг робко поднялся с места.
— Ты Авсеенко? — спросил его Холмс.
— Так точно! — хрипло ответил сторож.
— Ну, так вот что, Авсеенко! — заговорил Холмс. — Как же это ты, с таким честным лицом, и вдруг пошел на такое пакостное дело?
Сторож вдруг бултыхнулся на колени.
— Батюшка, спаси! — завопил он.
— Как спасти? — строго спросил Холмс.
— Не виноват я! Не брал я никаких денег! — душу надрывающим воплем разразился сторож.
— Встань! — приказал Холмс.
Он повиновался.
— Ведь улики против тебя? — сказал Холмс.
— Выслушай меня, барин! — простонал Авсеенко.
— В чем дело?
— Сделай милость, выслушай!
— Ну, говори.
Сторож несколько минут собирался с мыслями.
Он переминался с ноги на ногу.
Чесал в затылке.
Мычал.
И, наконец, довольно сбивчиво заговорил.
— Был я в этот проклятый день дежурным…
— По вокзалу? — спросил Холмс.
— Да. Поезд, значит, отправили, а мне домой понадобилось…
— Зачем? — спросил Холмс.
— Брат ко мне из деревни приехал. Ну, думаю, до следующего поезда еще три с лишним часа… Делать нечего в пустом вокзале, дай, думаю, пробегу.
Он сопнул носом и продолжал.
— Прихожу домой, а брат уж и водочки с закуской приготовил. Я пью мало. Хмелею я быстро! Стал было отказываться, а он уговаривает.
Авсеенко тряхнул головой.
— Ну, не выдержал и выпил! Сперва одну рюмку, потом другую, ну, и пошла писать.
— И нализался?
— То-то! Напился и заснул.
— А на станцию пьяный ходил?
— Нет, не ходил, барин!
— Как же, говорят, что видели тебя!
— Врут, барин, врут, — застонал мужиченко слезливо. — Все на меня наврали! Опутали меня кругом словно темным лесом, а я из него и выбраться никак не могу!
