Никита Панкратов был рослый, сильный мужик, с солидной, окладистой бородой и добродушным, чисто русским лицом.
Когда его ввели в дом, в сопровождении двух часовых, он выглядел совершенно растерянным и убитым.
В эту минуту в комнате, кроме мистера Пинкертона, Шерлока Холмса и меня, находился сам хозяин Николай Александрович Мюрев.
Лишь только Никита увидел хозяина, как вдруг грузно повалился на колени.
— Батюшка! Хозяин, отец родной! Смилуйся ты надо мною! — завопил он как исступленный. — Пять лет я тебе верой и правдой служил!.. Да неужели я бы решился!..
Рыдания прервали его слова.
Горе этого человека было настолько натурально, настолько сильно, что лицо хозяина даже передернулось…
— Я, брат, что ж… Я ничего… Это точно, что я тобой доволен был… — забормотал он растерянно.
Но на Ната Пинкертона это излияние не произвело, по-видимому, никакого действия.
Его сухое лицо оставалось по-прежнему совершенно бесстрастным, а глаза смотрели строго и холодно, как бы стараясь проникнуть в самую глубь души жертвы.
— Ваше присутствие я считаю совершенно излишним, — произнес он наконец, обращаясь к хозяину.
— Я ничего… Я могу — уйти… — пробормотал последний сконфуженно.
С этими словами он встал с кресла и медленно удалился в другую комнату.
— Встаньте! — проговорил Нат Пинкертон, обращаясь к кучеру. — Ваши просьбы и мольбы на нас не подействуют — вы это прекрасно знаете. Все улики — против вас…
— Батюшка, отец родной! Да нешто я мог… — простонал кучер.
Но Пинкертон строго перебил его.
— Вы должны помнить, что сознание облегчает вину. Ваше наказание, в случае сознания, будет гораздо легче…
Кучер раскрыл было рот, хотел что-то сказать, но вместо слов как-то безнадежно махнул рукой.
Между тем, Пинкертон продолжал:
— Если бы вором были и не вы, то во всяком случае у вас должно было бы быть подозрение на другого. Кто же мог украсть, например, ваш сапог? И почему бы ему не украсть пару, раз оба сапога лежали вместе?
— Не знаю, батюшка, ей Богу не знаю! — бултыхнулся снова на колени Никита.
— Да ведь накануне вы видели свои сапоги?
— Не то что накануне, а даже вчера ранним утром!
— А камень, который был найден у вас в кармане? — продолжал пытать сыщик.
— И про камень, батюшка, ничего не знаю! Отродясь у меня таких камешков не было, а коли бы и был, так я бы его за простое стеклышко почел.
