Захлебнувшись криком, я просыпаюсь, на сей раз — по-настоящему. Зимнее солнце еще не встало. Реквизированная у крестьян комната похожа на склеп. В темноте храпят мои солдаты. Кто даст мне ключ к разгадке сна? Что это — предостережение? Или Матушка посылает мне весточку перед тем, как покинуть наш мир? Кто ответит на эти вопросы здесь и сейчас, за тысячи километров от Токио? Жива ли Матушка, в добром ли она здравии?
Я столько лет размышлял о собственной смерти, что она стала казаться мне легче перышка. Но я не перенесу кончины матери, потому что никогда не готовил себя к ее уходу.
Невозможно сочетать служение родине и любовь к семье. Солдат — человек, который разрушает счастье своих близких. Если моя жизнь принесла пользу японской нации, следует благодарить за это самоотверженную женщину — мою мать.
Я ощупью нахожу в темноте бумагу и огрызок карандаша. Не видя, что пишу, сочиняю коротенькое письмо, в котором выражаю Матушке свои горькие сожаления. Я так долго пренебрегал сыновними обязанностями!
Складываю листок вчетверо и сую его под подушку. Когда же мы наконец вернемся в мир человеческих отношений?
Хун делает мне странное признание:
— Мой отец очень богат, но я вечно клянчу у него деньги. Он приходит в ярость и всегда дает ровно половину того, что я прошу.
Она продолжает:
— Я выйду замуж за человека в возрасте, который сумеет обо мне позаботиться.
Несколько дней спустя Хун дает мне понять, что увлеклась кое-кем:
— Понимаешь, взрослый мужчина — это совсем не то, что юнцы с усиками, которые бродят вокруг нашей школы. Он угадывает твои мысли, знает, как доставить тебе удовольствие. Рядом с солидным человеком ты чувствуешь себя не девочкой, но богиней, умудренной опытом, пережившей множество эпох, за которой он наблюдает с острым любопытством новорожденного.
Хун стала моей лучшей подругой, но я не уверена, что всегда точно понимаю смысл ее высказываний. Ее изворотливая душа балансирует между тенью и светом. Она ведет странную жизнь, которая полна тайн, несмотря на откровенные признания и рассказы. В этот понедельник она приходит в школу возбужденная и усталая. Ее волосы заплетены в косы, но их явно завивали накануне, а потом распрямили. Хун переполнена пьянящей радостью, причина которой известна ей одной. Она говорит:
— Лучшее доказательство мужской любви — терпение, с каким он ждет, пока девственница созреет.
Я краснею, не в силах вымолвить ни слова! А вот Хун нисколько не смущает разговор об интимных подробностях. Я даже нахожу в ее непристойных откровениях определенное величие. Какая-то сторона жизни ускользает от меня. Я похожа на слепца, не ведающего, как прекрасно солнце.
