Клер недоуменно посмотрела на него. Гарри, казалось, не понимал, чему она так удивляется, но попытался объяснить.
— Когда мы поженимся, вы станете герцогиней и сможете сидеть во главе стола.
— О-о! — вымолвила ошеломленная Клер. Она попыталась дойти до своего места — туда, где сидели нетитулованные американцы, — гордо и достойно. Даже после того, как они поженятся, ей нельзя будет обедать, сидя рядом с мужем, — какая нелепость.
Когда Клер заняла свое место и подали первое блюдо — жареную колбасу, она решила исправить положение, непринужденно обратившись к сидевшему рядом с ней мужчине.
— Прекрасный день сегодня, не правда ли?
За столом все как будто замерли, перестав жевать и уставившись на нее. Она наклонилась вперед, чтобы взглянуть на Гарри. Тот покачал головой, пытаясь дать ей понять, что разговаривать ей тоже не полагается.
Она опустила глаза и принялась есть в полном молчании. На второе подали жаркое, после чего лакей в ливрее принес газеты и подал их мужчинам. Клер подумала: раз ей не разрешается разговаривать, она тоже почитает. И взяла с подноса газету, предложенную ее соседу слева. Опять воцарилось молчание. «А сейчас-то что я сделала неправильно», — в отчаянии подумала девушка. Она оглядела сидящих за столом. Ни одна из дам не читала. Это было привилегией мужчин. Пытаясь скрыть отвращение к чужим дурацким обычаям, Клер бросила непрочитанную газету обратно на поднос.
Она еще раз огляделась. Гости молчали, занятые едой или газетами. Внезапно Клер встретилась взглядом с одной из дам. Она выглядела обычно, но Клер подумала, что если бы та надела более модное платье, а лицо накрасила, то выглядела бы намного лучше. Дама улыбнулась Клер, та ответила ей улыбкой. Незнакомка сидела близ Гарри, так что, вероятно, была гостьей «очень высокого ранга».
После завтрака, который длился невыносимо долго, Клер быстро пошла следом за Гарри.
— Можно мне поговорить с вами?
Он нахмурился, но, взяв себя в руки, прошел следом за Клер в небольшую гостиную. Гарри повернулся к ней, не скрывая нетерпения: его лошадь была уже оседлана.
— Не могли бы вы объяснить мне, что произошло за завтраком?
— Разве что-то произошло? — спросил Гарри, глядя на каминные часы.
— Почему все должны молчать?
— Мама считает, что завтрак — главная дневная трапеза, а если разговариваешь во время еды, пища плохо переваривается.
Клер насупилась. Слова Гарри были похожи на раз и навсегда заученную проповедь.
— Так почему бы не хранить молчание в присутствии вашей матушки и не позволить всем разговаривать, когда ее нет? Обед проходит гораздо веселее, когда разговариваешь.
