Один из пополнения. Наверное, на минуту снял каску, чтобы вытереть пот в такую жару. Получил стальным шариком в висок. И лежал навзничь, откинув одну руку в сторону. С застывшим выражением удивления на лице.
Ломоносов наклонился над телом. Из расстегнутого кармана вытащил документы. Письма. Надломленную фотографию толстощекой девушки. Плоский крестик на плетеном шнурке.
— Бессмертных нам не прислали, — Ломоносов поднял голову и посмотрел на Леварта. — Не успели. Ты тоже не хотел с ним познакомиться, говорил, что успеешь. Так что вот тебе информация: это был рядовой Якушин Иван Сергеевич. Из Пскова. Шестьдесят пятого года рождения.
— Грузили в Баграме вчера в девять утра, — покачал головой Ваня Жигунов. — Навоевался чижик. Двадцать шесть часов с минутами… Говорил же пацану, каску на голову… А ты чего слюни распустил, малый? Куда, ты думал, тебя посылают? Это война.
— Пехота сраная, — орал бледный капитан из ВДВ.
Они не заметили, как он подошел.
— Новобранцы занюханные! Чижи! Долбоебы! Говнюки сопливые! Пехота сраная! Какого хуя вас сюда присылают? Чтобы вас, блядь, отсюда в гробах вывозить? Справимся тут сами, мы, десант. Обойдемся без вас! Вы только балласт, чертов балласт, помеха.
— Мы знаем, — тихо и спокойно сказал Ломоносов, — знаем, товарищ капитан, что вы боитесь. И что реагируете на страх бессмысленным яростным гневом.
Капитан побледнел, хоть это казалось невозможным, еще больше. Его губы начали дрожать.
— Знаем, командир, — тихо добавил, сам себе удивляясь, Леварт, — что ты не психопат. Ты просто обыкновенный человек на войне.
Капитан перестал бледнеть, начал краснеть, стал похож на чайник, казалось, что вот-вот закипит. Но не закипел. Совершенно их огорошив, отвернулся и ушел. Один из сопровождавших его ветеранов из десантуры какое-то время смотрел на них и с недоверием крутил головой. Потом присоединился к первому.
— Еще раз… — Леварт глубоко вздохнул. — Еще раз так выскочишь — и не дождешься полевого суда. Сам тебя укокошу. Собственной рукой. Понял, Станиславский?
— Тем не менее, — улыбнулся Ломоносов, — красиво ты мне подыграл, прапорщик. Неплохой у нас получился дуэт.
— Заткнись. А вы, вояки, ко мне. Становись в строй. И представиться. Дорога дальняя, могу опять не успеть.
* * *
Машины гвардейской разведроты поочередно исчезали за поворотом дороги. Замыкающий колонну БТР, прибавив газу, попрощался с ними синеватым облаком выхлопов. Шум двигателей стих. Перестал шуршать скатывающийся по склону гравий. Вернулась тишина. Пронзительная, горная, афганская тишина. Придорожный КПП, такой же, как и все другие КПП в Афганистане, смотрел на них импровизированными амбразурами импровизированного, хоть довольно презентабельного на вид бункера. Бункер казался мертвым.
