* * *
Парная коровья упряжка тянет однолемешный плуг.
На ручки плуга навалилась всем телом Полина Коршикова. По лицу ее катится черный пот. Ее напарница — двадцатилетняя Лиза — помогает коровам дотянуть борозду. Мука в кротких глазах животных, смертельная усталость в глазах женщин.
За дорогой виднеются еще две коровьи упряжки.
* * *
Двор районной МТС. Трое парней «раздевают» трактор. Снятые с него детали перетаскивают к другому трактору, который, судя по колесам, облепленным свежей землей, недавно подавал признаки жизни. Весь двор загроможден останками сельскохозяйственной техники: мертвыми тракторами, ржавыми плугами, сеялками, разбитыми молотилками.
Алешка Трубников, прикрываясь видом безразличного ко всему человека, старается незаметно протащить мимо слесарей несколько листов гнутого железа. Но те заметили его.
Парень помоложе показал Алешке здоровенный гаечный ключ.
— Вот это видал?.. А ну, тащи на место!
С тем же равнодушным лицом Алешка круто развернулся на все сто восемьдесят градусов.
С крыльца МТС на машинный двор спускается директор станции. За ним следует задыхающийся от бешенства Трубников.
— Бабы… Девчонки… В ярме со скотиной!.. — Он затряс кулаком. — За такое — морду в кровь!
— Бейте, — со спокойным отчаянием говорит директор МТС. — Не на чем нам пахать. Сами видите: из двух тракторов один собираем…
— Вы срываете!.. Директор поднял руку.
— Все знаю. Дальше пойдет про партийный билет, суд и тюрьму…
— Но что же нам делать? — как-то совсем просто и тихо спрашивает Трубников.
— Продолжать пахоту, — будто сам удивляясь своему ответу, произносит директор.
* * *
Вгрызается лемех плуга в землю, надуваются жилы на женских руках.
* * *
По дороге медленно бредет чета слепцов: старик и старуха. На старике армяк, шапка-гречишник, лапти и онучи, на старухе — плюшевая шубейка и черный монашеский платок. За спиной слепцов висят набитые подаянием котомки. Медленно проплывают по полю длинные, узкие тени.
Будто в томительном сне влачится коровья упряжка по полю, и возникает жалобная тоскующая песня:
Я бы улетел туда,
Где нет скорбей труда,
Ближе, мой Бог, к тебе,
Ближе к тебе!..
Ближе, мой Бог, к тебе,
Ближе к тебе!..
Посреди деревенской улицы, неподалеку от скотного двора, поют слепцы.
Возле коровника приметно большое оживление. Несколько пожилых женщин и подростков занимаются расчисткой его смрадных недр. А Прасковья, взгромоздившись на конек совсем ободранной крыши, прилаживает тесину. Часть крыши уже залатана свежим, желтым тесом.
