— А я думала, нам надо… — Внезапно полиэтиленовая крышка осталась в руке, а банка постаралась: разлетелась на сотни осколков.
— Нормально! — прокомментировала Татьяна. — Черт тебя принес на мою голову! И кто просил покупать это проклятое масло?
— Кажется, что-то упало? — в дверях своей комнаты появилась Марина Николаевна.
— Кажется! Вечно вам все кажется! — обрушилась на другой раздражающий объект Татьяна. — Эта бестолочь грохнула банку с маслом! Три литра! Вот, полюбуйтесь, что она натворила!
— Аннушка уже разлила подсолнечное масло, — пробормотала старуха. — Давайте я помогу убрать.
Марина Николаевна двинулась к месту бедствия.
— Только вас тут не хватало! Еще грохнетесь, возись потом с вами! Пол-то скользкий!
— Так будем кататься, — невозмутимо парировала старуха.
Аня тупо смотрела на вязкую лужу, неотвратимо расползающуюся ручейками, и никак не могла осознать реальность происходящего. Из ступора ее вывел очередной возглас Татьяны, притащившей из ванной таз, ведро и кучу тряпок:
— Что стоишь столбом? Убирай теперь чего натворила!
Аня опрометчиво разулась, не ожидая еще одной подлости со стороны масла, заскользила, потеряла равновесие и упала.
— Ой!
— Вот те и «ой»! — примирительно сказала Татьяна.
Поостыв, она испугалась, что Анна возьмет да и нажалуется своему папаше. Нет, надо от нее избавляться, но только так, чтобы Витя ни о чем не догадался.
— Ох, горе мое! Вставай потихоньку. Держись за дверную ручку, — миролюбиво сказала она вслух. — Да не спеши, а то опять упадешь. Осторожно!
Аня поднялась с пола и принялась выуживать из масляной лужи крупные осколки. Попыталась отжать набухшую тряпку, но мелкие стекла впились в руки.
— Не выкручивай тряпку! Стой на месте, — пришла на помощь Татьяна. — Промакивай и выбрасывай. Марина Николаевна! Тащите еще тряпки.
— Какие? Кухонные?
— Да не знаю я, какие! Полотенца несите! Те, что похуже.
Часа через два бывшие полотенца, коврик и большая часть обуви вместе с любимым зеленым платьем отправились на помойку, а несколько пар домашних тапочек мокли в тазу. Аня пошла отмываться. А потом Татьяна мазала йодом кожу, иссеченную мелкими порезами, и дула поверху. Но как-то равнодушно дула.
— Не реви! Слава Богу, ничего серьезного не случилось. Эта ерунда до свадьбы заживет, — успокоила Татьяна. — Все планы порушила. Отец меня на рынке ждет, просил помочь. Да не реви ты! Могло быть хуже.
Могло быть хуже! Хуже просто некуда. Как показаться на глаза Белкину в таком виде? Он сразу поймет, что связался с уродиной. И все, что было накануне, это просто обман, навеянный летним дождем. И что, в самом деле, вчера произошло? Белкин уже наверняка забыл о поцелуях. Разве ее может кто-нибудь по-настоящему полюбить? Документы не подала. Вот и хорошо. Случайностей не бывает.
