Джедеф выпрыгнул на берег, подошел к ним на расстояние вытянутой руки и почтительно обратился к той, ради которой оказался здесь:
— Да ниспошлет тебе владыка добрый вечер, о милая красавица!
Девушка сначала смутилась, но затем, горделиво вскинув головку, ответила, и голос ее оказался мелодичнее пения птиц, летавших над водой:
— Что вам нужно от нас, господин? Лучше следуйте своей дорогой!
Он с укором посмотрел на нее.
— Ты не хочешь приветствовать меня?
Девушка с негодованием отвернулась. Окружавшие ее подруги поддержали ее:
— Мы не ведем разговоры с теми, кого не знаем!
— Вы всегда так недоброжелательно относитесь к путникам? — улыбнулся Джедеф.
Одна из крестьянок резко ответила:
— Вы скорее похожи на помешанного, а не на простого путника!
— Как вы жестоки!
— Если бы вы на самом деле были путешественником, то не пришли бы сюда. Возвращайтесь на юг, в Мемфис, или ступайте на север, а нас оставьте. Мы не разговариваем с теми, с кем не знакомы!
Джедеф пожал плечами и сказал, указывая на прекрасную крестьянку:
— Эта девушка знает меня.
Подруги с изумлением посмотрели на ту, что стала предметом интереса молодого человека.
— Это ложь! — с негодованием воскликнула она.
— Нет, это правда. Мы знакомы уже давно.
— Как ты можешь утверждать это, если я никогда тебя не видела?
— И не хочет видеть! — вмешалась в разговор одна из крестьянок.
Другая поддержала ее:
— Нет никого страшнее солдат, не дающих проходу честным девушкам!
Джедеф не обращал на них ни малейшего внимания, продолжая улыбаться красавице и не сводя с нее глаз.
— Чем больше я на тебя смотрю, тем больше ты заполняешь мою душу…
— Лжец… — еще раз прошептала она, а сама все смотрела на красивого юношу.
— В моих словах нет ни капли лжи, но я с любовью принимаю твой жестокий ответ, из уважения к милому рту, произнесшему его.
— Нет, ты лжец!
— Я же сказал, в моих словах нет ни капли лжи — и вот тому подтверждение, — он опустил руку за пазуху, откуда достал портрет, и спросил: — Смог бы я нарисовать эту картину, если бы мои глаза не узрели воочию, как ты прекрасна?
Девушка, подобной которой никогда не видели,
Волосы ее чернее мрака ночи.
Уста ее слаще винограда и фиников.
Улыбка ее — словно утренняя заря, — прошептал он стихи, исторгшиеся вдруг из его сердца.
Девушка бросила взгляд на картину и не сумела сдержать восторженного вздоха, смешанного со страхом. На лицах ее подруг отразилось наигранное негодование. Одна из них подошла к юноше и попыталась выхватить рисунок, но он быстро отвел руку в сторону и победоносно улыбнулся.
