Больше всего Эдуард любил беседовать с сэром Джоном, опытным и прославленным воином.
— Беда с этими людьми, — сетовал тот. — Я имею в виду моих фламандцев. У них душа не лежит к войне, а все оттого, что они не у себя дома. За свою землю бились бы, как львы. Но предстоящая битва для них чужая.
— Однако они уже сражались здесь, в Англии, когда помогали моей матери, — напомнил Эдуард.
— О, это другое дело, милорд, — возразил сэр Джон. — Тогда была благородная цель — помочь прекрасной даме, с которой несправедливо обращается супруг.
— А разве грабеж и насилие не цель для многих? — спросил король.
«Ого, — подумал сэр Джон, — у этого мальчика неплохая голова».
— Это верно, милорд, — согласился он. — Но при таких намерениях их деяния никогда не назовут ни доблестными, ни героическими. Если людьми движет корысть, а не желание защитить себя или тех, кого обидели, они не стоят того, чтобы говорить о них. Что касается моих воинов, я пообещал им, что сразу же после окончания похода они вернутся домой. Это должно их немного подбодрить.
— Значит, на них я могу рассчитывать? — совсем по-взрослому спросил Эдуард.
— В этом я уверен, милорд. Мы поможем вам. Не пройдет и нескольких недель, как противник запросит пощады. И тогда уже можно будет говорить о мире, выгодном для вашей стороны. А потом преданный вам сэр Джон Эно отправится домой со своими воинами, испытывая грусть от расставания…
Да, говорить с этим человеком куда приятнее, чем с Роджером. Даже если он поучал Эдуарда, то делал это самым почтительным тоном, а в манерах Мортимера постоянно чувствовалось превосходство. И это не нравилось юному королю, настораживало его и вызывало внутренний протест и недоверие.
Через несколько дней после потасовки в зале монастыря к королю Эдуарду прибыли лазутчики с севера. Они сообщили, что шотландцы переправились через реку Тайн и продолжают продвигаться к югу, разоряя по пути все города и селения.
— Что ж, пришло время встретиться с Робертом Брюсом, не так ли? — воскликнул Эдуард.
— Вы правы, милорд, — с поклоном согласился сэр Джон.
— Вы со мной? — полувопросительно произнес король, и тот снова наклонил голову.
Эдуард заметил, что на губах Мортимера, находившегося тут же, появилась легкая улыбка, которую можно было вполне принять за насмешливую.
Оставив в Йорке королеву-мать с младшими детьми и с Мортимером, Эдуард выступил в поход с английским войском и с фламандцами под командованием сэра Джона.
