«Заставьте страну побольше платить и установите примерный порядок», — пишет по поручению Наполеона Бертье 10 июля 1811 г.[31] Но маршал не смог этого сделать. Провинции Саламанка и Эстремадура превратились, как и Толедо и Бургос, в пустыни, две трети которых остались необработанными. Стада скота, которыми славилась Эстремадура, были съедены за три года французскими войсками, и в 1811 г. там уже ничего не осталось.
Французская армия, по удачному сравнению Мармона, сама уподобилась стаду, которое вынуждено менять свое пастбище всякий раз после того, как оно объедает занимаемую ранее местность. Но «пастбищ» нехватило для армии Мармона на огромной оккупированной ею территории. Маршал бомбардировал Жозефа требованиями о снабжении. Жозеф посылал ему продовольствие из центра, что привело к опустошению складов Мадрида, к значительному повышению цен на хлеб в столице и к огромному количеству голодных смертей на улицах Мадрида. Таким образом французская армия всюду несла с собой разорение, опустошение и смерть для испанского народа.
Но испанский народ, как и португальский, не дал французским захватчикам надеть на себя чужеземное ярмо. С приближением французских войск деревни пустели. Население уходило, угоняя с собой скот, пряча все свое имущество, — армия занимала пустыню. Управлять было, собственно, некем, взыскивать контрибуцию — не с кого. Солдаты сами пускались в «экспедиции» за продовольствием. Когда им случалось поймать какого-нибудь местного жителя, его подвергали пыткам, вынуждая указывать, где спрятаны продукты. Нередко эти допросы кончались смертью допрашиваемого. Население жестоко мстило французам за их зверства. Каждый день крестьяне убивали по нескольку солдат, а иногда захватывали и целые части. В Португалии население обрекло на голод французскую армию. Продукты и урожай были сожжены, а поля остались незасеянными. Наступая в октябре 1810 г. на линию Торрес — Ведрас, маршал Массена нашел страну, «все ресурсы которой были уничтожены, откуда жители ушли, оставив позади себя только голод да землю на могилы»[32].
Испанское сельское население решительно отказывалось от всякого общения, а тем более какого-либо сотрудничества с французами. Все французские генералы жаловались на исключительные трудности, например, на трудность организации разведки в Испании. «Каждый житель являлся врагом. Повсюду нас окружала ненависть, которая все скрывала от нас, — писал маршал Сюше. — Обещания и угрозы были почти всегда одинаково бессильны вырвать полезную для нас тайну»
