А тут как раз началось замораживание желающих на любой, заранее обусловленный срок. И Одиссей заморозился. Взглянул в последний раз на солнышко, на травку, на могилку своей Пенелопы, да и закрыл глаза.
Его положили в такой специальный ящик, в котором поддерживалась неизменная температура анабиоза, а на крышке укрепили табличку; «Разморозить, когда вернусь с Понтея». Для служителей в этой надписи не было ничего непонятного.
А в это время звёздный корабль мчался сквозь бездну, переваривая ее в своем атомном котле, но бездны не становилось меньше, а, наоборот, она нарастала со всех сторон.
Хотя, если забыть о Земле, ничтожной пылинке Вселенной, то все было не так уж грустно. Космическое судно двигалось от окраины к центру галактики, с каждым световым годом становилось светлее и как бы веселее, близкие звезды маячили за стеклом иллюминатора, такие с виду приветливые и домашние, такие свойские, словно окна квартир, откуда близкие родственники машут руками и подмигивают.
Именно к этим мирам отправились с Земли самые первые исследователи» они улетели несколькими годами раньше Одиссея, и теперь вовсю работали на планетах назначения, если, конечно, таковые оказались в предсказанных на Земле местах, собирали материал, и, может быть, кое-кто, успешно выполнив программу, уже возвращался домой, закодированный в биоприставке вместе со своими новыми знаниями.
Но еще немало лет должно было пройти на Земле, пока вернутся самые первые исследователи и сообщат, что в центре галактики много любопытного, но планет там всегда лишь единицы, а жизни, тем более разума, и вообще нет. Только звезды кругом — двойные, тройные, четверные…
И придется человечеству сделать невеселый вывод, что сияющий мириадами звезд галактический центр — вовсе не средоточие вселенского разума, а лишь безжизненный фонарь мироздания,
Корабль миновал звездное скопление, не меняя скорости и курса, скопление было все же не настолько плотным, чтобы стоило опасаться нечаянного столкновения с чужим миром, напротив, вероятность попадания даже в поле притяжения какого-нибудь светила, увеличившись на несколько порядков, продолжала оставаться ничтожной. Хотя, само собой, бортовой компьютер и все подчиненные ему приборы находились в состоянии повышенной готовности, пока светящийся сгусток не остался далеко за кормой.
А еще компьютер вступал в радиосвязь с компьютерами других кораблей, ушедших с Земли раньше, вступал в радиосвязь с исследователями, уже закончившими программу и жившими теперь в ожидании своего естественного конца, принимал и передавал информацию всякого рода, как представляющую жгучий интерес, так и никакого интереса не представляющую.
