А вот и стоянка на ночь.
Не удержавшись, я блаженно развалился прямо на снегу, как и другие из «первой линии». От нас парило так, будто мы перенеслись сюда прямо из горячих источников, но полежать нам не дали и пары минут: отцы-командиры, а в частности Карст, пинками погнали всех обустраиваться – как выяснилось, не только на ночь, но и вообще. Буквально в сотне метров от нашего ночлега ущелье разветвлялось на две дороги – одну из них и надлежало патрулировать нашей сотне. Новость, с одной стороны, радостная – идти больше никуда не придется, – а с другой – не очень. После событий на Заставе жуть как не хотелось разделяться, всем вместе оно всяко-разно надежнее. Однако все это я обдумывал в процессе обустройства временного лагеря, хотя, раз нам здесь предстояло жить чуть ли не полгода, временным я бы его не назвал.
Кстати, один из плюсов марша по ущелью – это необходимость строить укрепления только для одного направления. Считай, по бокам горы, позади Застава, и только впереди опасность. Именно по этой причине с ежедневным строительством мы заканчивали в три раза быстрее принятых нормативов, а учитывая отсутствие необходимости копать ров – так и того резвее.
В этот раз нашей сотне сразу выделили самое лучшее место, чуть в закутке – защита от потоков, шквалов и спасение от возможных лавин. Склон удачно разделялся немногим выше закутка, создавая две колеи по его «бокам». В случае чего оползень или лавина (даже организованная с помощью враждебно настроенных Искусников) просто сменят свою траекторию, поэтому если снег и мог погрести под собой наш будущий лагерь, то лишь с помощью обильного и продолжительного снегопада. И вот, пока все работали на общих укреплениях, мы корячились над своим собственным, причем закончили намного позже остальных. Закончили бы быстрее, будь народу больше, но тут получилась прямо дискриминация какая-то. Оказывается, первым трем сотням, то есть самым сильным соединениям, надлежало служить поодиночке. Настроения мне этот неожиданный факт, что понятно, совсем не прибавил.
И все же сегодня мы обустраивались в некоторой спешке.
Ярс уже давно скрылся из виду, напоследок напустив на нас целое полчище световых «зайчиков» – отражений от обледеневших макушек гор, – поэтому в скором времени обещало стать очень темно. Заблуждение, в котором я пребывал до похода в Мавт-Корк, развеялось без следа. Я почему-то всегда был убежден, что там, где лежит снег, попросту не может быть темно. Белый хорошо отражает свет… какая тут может быть темнота? Как показала практика – может. Да еще и как! Ночью, если приспичит, приходилось идти чуть ли не на ощупь, а уж если небо затянуто тучами, то так и вовсе ощущение, будто оказался в месте, которое приличные люди другим не показывают. Карст, конечно, когда меня просвещал, выразился более прямолинейно, но смысл вполне понятен и без анатомических подробностей.
