Я слушал звуки: в них любовь жива, —
Услышать я хотел ее слова.
И вот, когда я не внимал игре,
Я говорил о зле и о добре,
Я речи заводил издалека,
Желая откровенности, пока
Не стал послушен мне ее огонь,
Ее гордыни норовистый конь.
Тут я сказал: «О светлая звезда,
Пусть горя ты не узришь никогда!
Осмелюсь ли тебе задать вопрос?»
Сказала: «Задавай». Я произнес:
«Давно, твой прах, у ног твоих лежу.
Давно, твой раб, я за тобой слежу.
Веселье, скука и печаль — равно
В твоих очах открыты мне давно.
Ты сердцем сердцу моему близка.
Я понял, что гнетет тебя тоска.
Ее причина названа давно:
Нам скрыть разлуки язву не дано.
Недаром ты, мучений не стерпев,
Переложила боль свою в напев!
Ты превратила в песню горький плач, —
Но от меня своей тоски не прячь.
Ты сердце сердцу близкому излей,
Быть может, сердцу станет веселей,
Быть может, исцелю я твой недуг,
Я тайну сохраню, как верный друг».
Подумав, так ответствовала мне
Красавица, подобная луне:
«Лишь правда украшает наш язык.
Ты к правде близок. В тайну ты проник.
Остановись и друга пожалей,
Не требуй откровенности моей,
Не то страданья увеличишь ты,
Тьму бедствий на меня накличешь ты!
Поведать, как терзаюсь я, любя?
Не вижу в этом пользы для тебя!
Одно из двух: иль с нами ты живи,
Иль прекрати расспросы о любви.
Узнаешь тайну, — голову склоня,
Покинуть должен будешь ты меня.
От друга ничего не утаю,
Но друг покинет родину свою».
Был приговор красавицы суров.
В расстройство я пришел от этих слов.
По целым дням задумчив и уныл,
По городу без цели я бродил.
Я мучился, хотелось мне проклясть
Изгнанья страх и любопытства страсть,
Но жаждал я в ее проникнуть песнь,
Но жаждал я понять ее болезнь.
Терзаясь так меж двух ужасных зол,
Войдя в гарем, я разговор повел:
«Я изнемог, печален и угрюм,
Одна лишь дума заняла мой ум,
Узнать хочу я про твою беду,
Потом, куда прикажешь ты, пойду».
Воскликнула прекрасная луна:
«Твоим решеньем я удивлена,
Решенья твоего я не пойму:
Удар себе наносишь самому.
Клянись мне, что исполнишь мой приказ,
Покинешь город, выслушав рассказ».
Прогнал я облако с ее чела,
Поклявшись ей, и пери начала:
«Участье принял ты в моей судьбе.
Моей печали не понять тебе,
Когда я повесть про свою беду
С начала самого не поведу.
Наперсник сострадательный, узнай:
Моя страна и колыбель — Китай.
Забот не зная, в счастье я росла,
Когда война мой город потрясла.
Два хана меж собой вступили в бой,
Я стала одному из них рабой.
Вошла ребенком я в его гарем,
Познала я невольничий ярем.
У хана приобрел меня ходжа,
