Это не был ласковый и нежный, словно в первый раз поцелуй. Это был воитель, завоевывающий свою женщину, грубо, беспощадно вторгшийся в ее рот, вынуждающий ее губы и зубы открыться для него со всей неистовой страстностью самца. И ей это очень нравилось . Его рука сдавила ее зад до боли. Другой рукой, сжав ее волосы, он притянул ее так, чтобы ее рот оказался там, где он этого хотел.
Адриан присвоил ее, завладел ею даже без его укуса, и она упивалась этим. Ее прошлые любовники обращались с ней как с хрупким стеклом, деликатно и бережно, как будто боялись, что она разобьется. Они не замечали ее силы. Адриан не только осознавал ее, но и наслаждался этим. Шерри практически обвила собой его тело, запустив руки в его короткие темные волосы, и теперь его рот был там, где она этого хотела. Он помогал ей, поддерживая ее под ягодицы обеими руками и плотнее прижимая ее к себе. Девушка обхватила его за талию ногами и застонала, когда их рты жадно набросились друг на друга.
Когда Адриан наклонился и укусил ее, ставя на ней метку, ей показалось, что перед глазами у нее вспыхнули звезды. Он даже не потрудился сдвинуть в сторону ткань ее блузки. Он укусил ее прямо через одежду, и дикость этого действия усилила ее возбуждение до такого предела, что она и не предполагала, что такое возможно.
- Кровать. Сейчас, - пробормотал он.
- Ммм, хмм…
Адриан хрипло рассмеялся, услышав ее невнятный хриплый ответ, и понес ее вверх по лестнице.
Все вокруг слилось в пятно жженой сиены и темного дерева, когда он на предельной скорости понесся в спальню, ударяясь ими обоими об стены, чтобы развернуться в нужную сторону.
- Раздевайся. Совсем.
- Ммм, - ответила она, кусая его за шею.
Он остановился, замерев посреди комнаты, и весь задрожал. Адриан выгнул шею, чтобы ей было удобнее, и она с жадностью воспользовалась этим преимуществом, чтобы отметить его также, как и он поставил метку на ней.
Звук рвущейся ткани свидетельствовал о том, что она, наверное, оттолкнула его слишком далеко, когда кусала. Он когтями сорвал брюки с ее тела, их холодное прикосновение послало волну дрожи по ее позвоночнику, когда она почувствовала, как он поддел и сорвал с нее трусики.
Когда он когтями раскромсал свои собственные брюки, она застонала: - у благовоспитанного, респектабельного доктора под модными полотняными брюками не было нижнего белья. Она успела только заметить, как он отбросил брюки ногой, и тут же, все еще стоя, он вошел в нее. Это было самой прекраснейшей вещью, которую она когда-нибудь чувствовала в своей жизни. Он заполнил ее собой почти до боли.
