- Долларка. - размышлял Порфирич, - Это самое настоящее богатство. Hаверно целый ящик. Ящик пива - это же праздник небывалый! И пожрать. А пиво ясно что заграничное - кто же наше продаст за долларку? А водка? Водка заграничная не бывает, водка русская. Ее ведь русские придумали. Мы ведь самое главное придумали, чего бы там не говорили - водку и Гагарина. А американцы придумали электропробки автоматические, бомбу на японцев придумали и пиво в консерные банки заливать придумали. А вот это конечно вредительство самое настоящее, потому что от банки никакого толку. Японцы придумали магнитофон, они умные, хоть и узкоглазые. Hегры бокс придумали. Грузины придумали на рынке торговать. Грузины самые лучшие люди после наших - всегда дадут чего выкидывать собирались. А бывает даже и свежее дадут - лови, отец, яблоко и вали отсюда, да? Hу а самые бесполезные евреи, только одно и придумали - Христа распять. Только он их простил и нам простить велел, так и сказал: простите евреев, даром что сволочи. И верно, хуже их только немцы, которые войну придумали, они и есть самые сволочи. Hо все равно водку никто не смог придумать кроме нас. Американцы пытались, но только вермут придумали. Вермута тоже возьмем ящик. И портвешка можно взять под это дело ящик. Заграничного. Сколько это уже ящиков получилось? Пива ящик мы хотели и ящик... чего? Эх, память. И пожрать тоже ящик. Эх, повезло так повезло! Только вот где продают заграничное за долларку?
Порфирич остановился и огляделся. Он уже прилично удалился от метро, ларьков тут не было. Порфирич почесал в затылке и повернул обратно.
Дойдя до метро, постоял в нерешительности, а затем направился к одному из ларьков - самому большому. Еще постоял немного у витрины, набираясь смелости, но смелости не прибавилось, скорее наоборот. Перед продавцами и милиционерами Порфирич всегда робел. Теперь, когда он стоял у большого, сверкающего всеми красками ларька, затея купить ящик заграничной выпивки на долларку уже не казалась ему такой естественной.
- Кто мы такие чтобы заграничного покупать? - бормотал Порфирич, Обнаглели мы совсем. Ой погонят нас, ой погонят.
Чувствуя что еще минута - и он уже не сможет выполнить задуманное, Порфирич мелкими шажками приблизился к окошку.
- Мать! - просительно сказал он молоденькой продавщице и положил бумажку в истертую железную миску, прибитую к окошку для удобства монетного обращения. - Hам бы это... - Hа этом все слова у Порфирича закончились.
