— Ну как, Волохов, будем сегодня разговаривать с фокусами или без фокусов? — спросил Константин Семенович.
— Ладно. Чего уж там… давайте.
— Меня интересуют некоторые подробности вашей биографии…
— А у меня нет никакой автобиографии. Родился, вырос и живу. Вот и всё. В партиях не состоял, на фронте не воевал, родственников за границей не имею, под судом состоял один раз, по глупости, — насмешливо и вяло перечислил Волохов.
— Отца своего вы знаете?
Волохов подумал, снял кепку, пальцами расправил спутанные волосы и вздохнул:
— Нет, не знаю. Да и знать не хочу. Таких гадов давить надо, как вошей…
— А вам никто не говорил, что вы очень похожи на отца?
— Как это похож?
— Внешне похожи, — объяснил Константин Семенович и прибавил: — Портретное сходство.
— А вы его видели, что ли?
— Я вам вчера сказал Волохов, что если я о чем-нибудь говорю, то значит — точно знаю.
— Чудно́… Откуда вы можете знать?
— А что в этом невероятного? Дети часто похожи на своих родителей.
— Я не про то…
Сегодня Волохов держался менее грубо и не так подозрительно. О чем он задумался после вопроса об отце, угадать было трудно, Константин Семенович не торопил его и дал возможность подумать.
— Как вы намерены жить дальше, Волохов? — Спросил он.
— Не ваша забота. Жил и жить буду.
— Как же не моя забота? Видите вот, приходится с вами возиться… протоколы писать.
— За то вам и деньги платят. А что вы вдруг о моей жизни забеспокоились?
— Просто так, по-человечески. Смотрел на вас, и стало мне немного завидно и досадно.
— Нашли кому завидовать!
— Вы молоды. Вам еще долго жить, а мне значительно больше лет… Потому и позавидовал. А досадно стало потому, что вы так идиотски, так бесполезно тратите свою жизнь.
— Кто как умеет, — неопределенно проговорил Блин.
— Вы еще только начинаете жить, а по существу уже и кончили.
— Ну да…
— Вам не выбраться из этого болота, Волохов. Вы по уши завязли… И мне кажется, что среди ваших знакомых не найдется такого, который помог бы вам выкарабкаться. Для этого нужен настоящий человек… Поэтому я и спросил об отце.
Сонная муть исчезла, глаза Волохова ожили. В них снова появились подозрительность и недоверие, Константин Семенович чувствовал, что слова его не пропадают, что они больно бьют по самолюбию юноши и откладываются где-то в глубине его сознания. Кто знает, может быть, не сейчас, не завтра, но когда-нибудь они всплывут и заставят человека задуматься. Для этого, пожалуй, понадобится случай, от которого обычно седеют люди, нужно событие, что потрясло бы искалеченную душу…
