— Да, правильно, — ответила Татьяна Михайловна. — Автор хотел показать, что если учитель работает хорошо, методами советской педагогики, то никаких трудностей не будет и быть не может. Нет, я не согласна с тобой, Вера. По-моему, повесть неплохая. Она заставит многих задуматься и пересмотреть свои пе-да-гоги-ческие убеждения.
— Костя, а вы тоже считаете, что учителей можно критиковать?
— На педсовете, в своей среде — безусловно. Почему можно критиковать инженера, а учителя нет? Учительский брак в работе самый тяжелый, часто непоправимый.
— Ну, а в печати?
— В печати? — повторил Константин Семенович и, подойдя к столу, сел рядом с гостьей. — Я думаю, Верочка, что и в печати. В газетах, журналах… Критиковать надо, называя фамилию, факты… Так, чтобы учитель, если он никуда не годится, ушел из школы совсем. И это нужно делать потому, что такие учителя, к сожалению, у нас есть, они пока чувствуют себя неприкосновенными… В художественной литературе?.. Да! Но писатель показывает человека с вымышленной фамилией. Ребята знают, что учителя не святые, а обыкновенные люди.
— А у нас некоторые считают, что это подрывает авторитет.
— Ошибочно считают.
— Ну, хорошо. С этим я, пожалуй, согласна. А вот насчет трудностей — нет. Если бы вы знали, мои дорогие, как трудно стало работать! Невыносимо трудно!
— Да, трудно, — задумчиво произнес Константин Семенович и, увидев, как расширились от удивления глаза жены, улыбнулся: — Трудно кормить сытого человека. У человека нет потребности, он сыт по горло, а его уговаривают, принуждают есть. А потом хвастают: наш метод упрашивания оправдал себя, нам удалось скормить три ложки! Некоторые спешно пишут диссертации на эту тему и получают ученые степени… А скажите мне, Верочка, какой метод нужен, чтобы накормить голодного человека? А? Поставить перед ним тарелку с едой и смотреть, как он будет уписывать за обе щеки! Только подкладывай!
Татьяна Михайловна поняла пример и засмеялась, а Вера Васильевна нахмурилась.
— Не понимаю, о чем вы говорите? — сердито сказала она. — При чем тут сытый человек?
— Я расскажу вам, Верочка, один случай. Может быть, он и вам пригодится. Есть у нас знакомая, зовут ее Дуся. Муж ее погиб на фронте. Работает она судомойкой в столовой. Зарабатывает, как вы сами понимаете, немного, а дочь свою воспитывает так, как, в ее представлении, воспитывали, вероятно, принцесс. Катюша ее ничего не делает, делать не умеет и, конечно, не хочет. Даже кровать за собой не прибирает. Такая барышня-белоручка растет — противно смотреть! Я, конечно, предупреждал. Подумайте, говорю, Дуся, что вы делаете! Вы же калечите свою дочь! Она вас за это не только не любит, но даже презирает. Она считает вас своей домработницей. Ну и как вы думаете? Что она мне на это ответила? Нет, говорит, Константин Семенович, вы мне ничего такого не говорите. Я по себе знаю, что такое тяжелое детство. Пускай мне трудно будет, зато моя дочка счастливая… Вот и вся ее теория! Между прочим, эта теория счастливого детства характерна не только для Дуси. Она очень распространена.
