Но наряду с ними имеются приверженцы формализма, иссушающего всякое живое дело. Такие (среди них и директор школы Марина Федотовна, на смену которой приходит Горюнов) не задумываются глубоко над проблемами коммунистического воспитания. На словах они почитают, а на деле боятся педагогического наследия Макаренко, прикрываясь рассуждениями об «особых условиях», в которых он работал.
Они боятся «выносить сор из избы», говорить о недостатках в работе и ошибках.
Такие явления подвергаются в повести беспощадной критике.
В повести много острых проблем. Есть в ней и спорные мысли, еще не проверенные практикой. Но всё это — от живой заинтересованности в улучшении дела воспитания детей в семье и школе. И пусть это послужит основой для живого разговора.
В целом «Новый директор», как и повесть «Семнадцатилетние», горячо продолжает борьбу за педагогические принципы К. Д. Ушинского и А. С. Макаренко, за усиление связи школы с жизнью, за трудовое воспитание школьников. В этом несомненная ценность повести.
В просторной квартире нового дома раздался звонок. Прошла минута, другая, третья…
Звонок повторился.
Часы в большом старинном футляре, стоявшие в прихожей, отстукивали секунды отчетливо и равнодушно. Им было безразлично, что за дверью стоит живой человек.
И только когда звонок задребезжал в третий раз, в прихожую вышел юноша в пестрой шелковой пижаме. Небрежно отбросил он задвижку, повернул замок, а ногой толкнул дверь.
— Вам кого? — сухо спросил он невысокого мужчину, стоявшего на площадке лестницы и робко смотревшего через очки.
— Я к Виталию Павловичу… Он звонил по телефону и приказал привезти вот эту папку… Он дома?
— Он занят.
— Я понимаю… Тогда передайте, пожалуйста, и спросите… не нужно ли чего-нибудь еще?
— Хорошо. Подождите минутку, — сказал юноша и, взяв красную папку, захлопнул дверь перед самым носом мужчины.
Проходя через гостиную в кабинет отца, он постучал в чуть приоткрытую дверь комнаты матери:
— Ма! А где Нюша?
— Я послала ее в магазин. Кто там пришел, Игорек?
— Папин «чегоизвольте».
Очень располневший в последние годы Виталий Павлович сидел за письменным столом и, с красным карандашом в руке, просматривал бумаги. В кабинете было накурено.
— Па! Почему ты не проветриваешь? — спросил Игорь, кладя папку перед отцом. — Топор можно повесить!
— На улице шумно, мешают.
— Подумаешь, какие мировые проблемы решаешь! Здоровье дороже.
С этими словами Игорь вскочил на подоконник и открыл форточку.
