— Послушай Джоэль, замолчи. Ты не забавляешь меня, а только действуешь мне на нервы.
— А я хотел тебя рассмешить. Раньше ты всегда смеялась над моими шутками.
Эйлин в отчаянии уставилась на него. Ей захотелось упасть в его объятия, погладить по волосам, ощутить его теплую щеку рядом со своей, прекратить обмениваться бесцельными словами, но между ними вырос непреодолимый барьер.
— Я устала, — пробормотала она.
— Это противная женская жалоба, я говорил тебе об этом раньше. Честно говоря, Эйлин, я хотел бы поговорить с тобой. Поначалу я сердился, когда ты швыряла телефонную трубку и не отвечала на мои письма. Но недавно — все стало по-другому. Я все время думаю о тебе. И о Гей. Ведь она все же и мой ребенок. А ты разве не вспоминала обо мне?
Она с трудом вынесла мольбу в его голосе, но вслух ответила:
— Едва ли. — И, чтобы подчеркнуть свое равнодушие, поставила тарелки в раковину. Да, прежде она всегда смеялась над шутками Джоэля. Смех оставался важным компонентом их любви. А теперь у Эйлин вместо сердца холодная, каменная пустота, и виноват в этом он, Джоэль. Она с трудом сдерживала слезы.
— Я собираюсь принять ванну и лечь спать, — вызывающе сказала она.
Джоэль ничего не ответил. Он смотрел на огонь.
Эйлин с трудом смотрела на него. Должно же быть нечто такое, что сломало бы преграду между ними.
Эйлин нашла несколько одеял в бельевой и бросила их на софу.
— Спокойной ночи, — произнесла она.
— Спокойной ночи, любимая.
И снова ее посетило непреодолимое желание упасть в его объятия. Слово «любимая» напомнило ей обо всех его остальных выражениях нежности и привязанности: красивая куколка, милый цыпленок, гранатик, ангельское личико, любимая. Но она не дала сердцу увлечься воспоминаниями и ушла на кухню, специально затворив за собой дверь.
Эйлин, как ни странно, спала, как убитая, а когда проснулась, то увидела, что слякоть сменилась выпавшим за ночь снегом. Блэкхилл, что в переводе означает «Черный холм», превратился в «Белый холм», и овцы разгуливали по его мягкому искрящемуся снегу, как серые шарики.
Где-то в глубине души Эйлин почувствовала проблеск надежды, несмотря на вчерашний трудный разговор.
Из комнаты Гей не было слышно ни звука, поэтому Эйлин быстро оделась и пошла на кухню, решив покончить с делами, прежде чем дочка проснется.
К ее изумлению, Джоэль был уже одет, разжег камин и кормил Гей вареным яйцом. Эйлин почувствовала одновременно благодарность и унижение.
— Джо дал мне яичко, — капризно сказала Гей.
