— Добрый день, — поздоровался Штраубе.
— Здравствуйте, — произнесла Анна.
— Здравствуйте, доктор, рада вас видеть у себя, госпожа Турчанинова, — благосклонно кивнула Жучкина. — Soyer le bienvenu![3]
Штраубе и Турчанинова переглянулись.
— Где вы так хорошо научились говорить по-французски? — спросил Иван Карлович.
— Нигде, — невозмутимо ответила Евфросиния. — Просто знаю, и все. Как и остальные языки. Когда-то ведь язык для всех живущих людей был един. Не считая, конечно, диалектов.
Доктор и Анна Александровна снова переглянулись.
— Was geht los?[4] — обиженно надула губки Евфросиния. — Вы мне не верите?
— Верим, — ответила Анна.
Блудница внимательно посмотрела на Турчанинову.
— Ну, раз это сказали вы, it’s more than enough.
— Это более чем достаточно? — перевела с английского ее фразу Анна Александровна.
Жучкина кивнула и мило улыбнулась. Как герцогиня, которая сознательно не делает различий между прислугой и ровней.
— Благодарю вас, — сказала Анна Александровна. — Вы меня знаете?
— Конечно, — улыбнулась Жучкина. — Вы Анна Александровна Турчанинова, магнетизерка и поэтка.
Она на мгновение задумалась и процитировала:
Погибели своей сама виновна я;
Мне промысл указал к добру и злу дорогу:
Одна стремится в ад, ведет другая к Богу;
Из двух одну избрать властна душа моя…
— Простите, это не мои стихи, — не очень уверенно произнесла Анна Александровна.
— Ваши, — усмехнулась Евфросиния. — Это строфа из ваших, еще не написанных стихов. Кстати, Бога нет. В общепринятом его понимании, разумеется.
— А что есть? — спросил доктор Штраубе.
— Что? — она немного задумалась, словно прислушиваясь к чему-то. — Есть, будем говорить так, игроки. Их двое, и им очень скушно. Потому что живут, если к ним можно применить это выражение, столь долго, что именно их считают теперь родоначальниками всего сущего.
— И эти игроки, как вы сказали, просто забавляются нами? — неожиданно спросила Анна.
— Забавляются? Что ж, можно выразиться и так. Забавляются и нами, и царями, и странами, словом, целым миром, даже не одним, а многими. Но это, — она приложила палец к губам, — страшная тайна, самая главная из всех тайн, и если вы узнаете даже часть ее, вам грозит гибель. Так что не советую вам стараться ее разгадать или даже приближаться к ее разгадке.
— Я учту ваш совет, — произнесла Анна Александровна. В том, что Евфросиния находится в состоянии шестой степени магнетического сна-яви, Турчанинова уже не сомневалась. Но какова сила Магнетизера! Она еще никогда не видела людей в таком просветленном состоянии, абсолютно разорвавшем покров внешнего сумрака, в котором мы все чьей-то невидимой волею пребываем. Сознание Евфросинии проницало с необыкновенной ясностью сокрытое в прошедшем, неизвестное и удаленное в настоящем и лишь зачатое в будущем.
