— Ты-то откуда знаешь? Они уже и в твои времена были?
Миллейн сплюнул:
— Что значит — в мои времена? Конечно были! Большинство из училок. Посылали молодых девчонок в какую-нибудь дыру, а там одни идиоты, еле умеют по слогам читать. Правду сказать, будь я такой девчонкой, тоже бы стал этой… розовой. Вот что, ты в план своего участка давно заглядывал?
Кэшин покачал головой.
— Граница проходит не по ручью, — сказал Миллейн.
— Как это?
— А так… Она дальше, ярдах в двадцати-тридцати, — объяснил сосед и почесал подбородок указательным пальцем. — Заяви, что ручей твой, а не то отберут. Поставь там заборчик какой-нибудь, что ли…
— Да ладно, — отмахнулся Кэшин. — Какой дурак позарится на этот участок? Тут в один ремонт нужно сколько вложить, да еще и землю разработать.
Миллейн возразил:
— Ты ведь знаешь, сколько стоит сейчас самый паршивый участок. Вот мода пошла — все хотят жить за городом! Разъезжают себе на джипах, портят дороги да ноют — то коровьи лепешки им, видите ли, воняют, то удобрениями несет.
— Да некогда мне за ценами следить, — ответил Кэшин. — День и ночь на страже закона. Слушай, тебе нужен помощник, чтобы гонять коров в Кофленс?
— Не помешал бы. Коленка совсем разболелась.
— Есть тут у меня один.
— Я ему и другую работу найду, дня, может, на три. Только вот ночевать у меня негде.
— Я буду его к тебе привозить.
Дэн стоял и смотрел, как собаки лазят по кустам ежевики.
— Ну, когда собираешься опять оставить своих красавцев у меня? — спросил он.
— Как-то неудобно, — ответил Кэшин. — Они же беспокойные.
— Ничего, я их быстро приструню. Привози. Тощие они, но у меня на зайчатине быстро отъедятся.
Соседи распрощались и разошлись в разные стороны. Метров через пятьдесят Дэн обернулся и крикнул:
— Свое не отдавай! Понял?
* * *
Звонок из Кромарти поступил в 8.10 утра. Кэшин почти уже доехал до перекрестка на Порт-Монро. По прибрежному шоссе навстречу ему мчалась машина «скорой помощи». Он притормозил, пропустил ее на поворот, поехал следом вверх по склону, следуя изгибам дороги, и остановился во дворе усадьбы «Высоты».
На порядочном расстоянии от главного строения стояла женщина с зажженной сигаретой. Докурив, она небрежно отбросила окурок и провела врачей в дом. Кэшин пошел за ними и, миновав прихожую, оказался в большой комнате с высоким потолком. В воздухе слегка пахло чем-то кислым.
Перед большим камином, головой прямо на плите, ничком лежал старик. На нем были только старые пижамные штаны, а на тощей спине уже запеклась кровь, и сквозь нее виднелись поперечные линии морщин. Кровь впиталась в ковер, застыла лужицей на камне плиты. В резком свете, падавшем из незашторенного окна, казалось, что она черная.
