Получалось, когда Джо был близок к отчаянию, это я утешал его. Не помню, чтобы мы когда-нибудь ссорились, хотя спорили до хрипоты. Мы часами могли обмениваться репликами на любую тему. Хоть Джо и не получил настоящего образования, он был очень умен — и скептичен. В приюте его воспитывали в строгом католическом духе, но он перестал верить в Бога задолго до своего побега. В монахинях Джо импонировала только наивность, а так он их считал легкой добычей для мужчин — всех, включая мать-настоятельницу. Рассказы Джо о монахинях и об их готовности уединиться с кем-нибудь в укромном местечке мало уступали по красочности лучшим новеллам «Декамерона».
Когда я стал администратором по найму в телеграфной компании, то сделал Джо своим помощником. Работа ему очень нравилась. Особенно он преуспел в разоблачении обманщиков и эпилептиков. Он частенько подавал мне знаки, пока я беседовал с кандидатом, предупреждая меня, что парень — мошенник, и всегда первым замечал шрамы на руках у соискателя — приметы эпилептика, пережившего множество припадков.
Мы сидели за одним столом друг напротив друга, и я страшно забавлялся, глядя, как серьезно Джо относится к делу. Чего он только не вытворял! Как будто это он был президентом компании! У нас в офисе работали две красивые женщины, одна — для него, другая — для меня. Они жили вместе, что существенно упрощало дело. Однако в то время я еще был женат.
Случалось, что после ужиная укладывался на диванчик, чтобы вздремнуть. Я был вымотан, потому что за все время работы в телеграфной компании мне не удавалось выспаться. Ложился я обычно в два-три часа ночи, а являться на место службы требовалось к восьми утра. (Естественно, я все время опаздывал, врываясь в офис небритый, в грубой голубой рубашке, потертой на воротничке и рукавах.)
Когда я ложился, жена поначалу усаживалась в кресло-качалку рядом с диваном, ожидая, что я позову ее лечь рядом. Но я быстро засыпал. Тут мой добрый друг Джо брал дело в свои руки. Притворяясь, что очень жалеет покинутую супругу, он вскоре усаживал ее к себе на колени и, без сомнения, начинал массировать ей влагалище, пока я мирно посапывал тут же. Однако в итоге ситуация все равно складывалась в мою пользу. После того как Джо изрядно распалял мою жену, она соскальзывала на диван, засовывала руку мне в штаны и начинала играть моим членом. Разумеется, рано или поздно я открывал глаза и принимал участие в этих играх. Моя супруга отличалась особенной пылкостью, как все, кто долго подавляет свои желания. (Она была воспитана в монастыре в лучших традициях католичества.) Позже я начал подозревать, что кое-кто из ее дорогих подружек, как она их называла, — лесбиянки. Но это не мешало ей быть отличной любовницей. Так вот в качестве вознаграждения Джо позволялось сидеть в кресле-качалке и смотреть, как мы занимаемся сексом. До сих пор помню, как он затыкал уши, чтобы не слышать наших стонов и криков.
