Когда он за ней ухаживал, то зажимал нос деревянной прищепкой. А в день свадьбы король, любивший шута, заботливо преподнес ему в подарок серебряные пробки искусной работы. Так вот все и произошло: сначала прищепили, потом заткнули: и вид у него, у влюбленного дурака, стал вполне соответствующий, то есть дурацкий.
С этим разобрались.
(Входит принц, маленький Амлетус, с хлыстиком для верховой езды в руках.)
На сцене бедная спальня в замке Эльсинор. В постели крепко спят Йорик с супругой. Возле постели на стуле лежат небрежно брошенные колпак, колокольчики, пестрое платье и прочие шутовские принадлежности. Где-то неподалеку сонно дышит ребенок. Теперь представьте себе маленького Гамлета: на цыпочках он подкрадывается к хозяину спальни, замирает, приседает поглубже и прыжком оказывается у того на спине! И тут:
Йор. (проснувшись). О-о-о, а-а-а! Что за подлец Пелионов, исчадие Оссы, уселся на шею, мне сон перебив?
…Тут я себя перебью сам, поскольку вдруг заметил некую противоестественность сей реплики, ибо в самом деле, действительно ли способен мужчина, разбуженный посреди ночи, вырванный из спокойного сна столь неожиданным появлением у себя на шее королевского отпрыска семи лет от роду, изъясняться фразами, полными культурно-литературных аллюзий, как нас уверяет текст? Видимо, тут либо придется с оговорками признавать достоверность манускрипта, либо датские дураки получали в высшей степени странное воспитание. Впрочем, какие-то мелочи наверняка так и останутся до конца не проясненными.
Однако вернемся к нашим баранам.
Гам. Йорик, день занялся! Давай вместе споем во славу зари!
Оф. (в сторону). Муж терпеть не может этого паршивца — вот уж чума на наши головы, избалованный щенок, который к тому же страдает бессонницей. Так вот мы и просыпаемся — наследничек коли не сядет верхом, то непременно поднимет за волосы. Был бы он мой сын… Доброе утро, мой принц, моя радость!
Гам. A-а, это ты, Офелия. Йорик, ну-ка во славу зари, ну же, пой!
Йор. Пусть ей птички поют во славу. У меня, правда, осталась на голове парочка перьев почтенного возраста. Однако годы определили их таким образом, что я стал похож то ли на ворона, то ли на сыча. Какое уж там песни петь — теперь я способен только каркнуть, или там ухнуть, да и то весьма неблагозвучно.
Гам. Не перечь! Твой принц желает песен.
Йор. Однако, Гамлет, выслушайте меня. Сфера нашей жизни подобна небесной, и потому человеку, чьи годы склонились к закату, не подобает петь утренних гимнов.
