— Думающий человек — это совсем другое дело по сравнению с теми другими, которые не думают вообще.
Эмилио понял, что, говоря о «других», она имела в виду тех, кого она встречала до Балли, и Эмилио на мгновение отвлёкся от своего мучительного замешательства и посмотрел на Маргариту с состраданием. Она была права, любя в других качества, нравившиеся ей, не в силах бороться с одним, столь сладким и слабым.
Но Балли снова вспомнил об Эмилио:
— Чего ты молчишь?!
Потом, обращаясь к Анджолине, спросил:
— Он всегда такой в те долгие вечера, что вы проводите вместе?
Она же, казалось, забыла его горячие признания и сказала грустно:
— Он — человек серьёзный.
У Балли было доброе намерение приободрить Эмилио, и он сочинил про него преувеличенный рассказ:
— Как здорово, что он — первый, а я — пятый! Эмилио — единственный мужчина, с которым я дружу. Он — моё «второе я», думает, как я и… и он всегда придерживается моего мнения, если я его спрашиваю.
В последней фразе Балли забыл цель, с которой начинал свой рассказ и, будучи в прекрасном расположении духа, подавил Эмилио под тяжестью своего превосходства. Последний же не нашёл ничего лучше, чем просто выдавить из себя улыбку.
Потом Эмилио почувствовал, что под этой улыбкой можно легко усмотреть притворство, и для симуляции непринуждённости стал говорить. Развернулась дискуссия, он даже сам не понимал, о чём. Эмилио сказал, что, по-видимому, Стефано идеализирует Анджолину. Тот согласился:
— Речь идёт уже о том, чтобы вылепить одну только её голову, — сказал Балли об Анджолине, как будто та была согласна уже и на большее.
Но Анджолина, не спрашивая мнения Эмилио, пока тот отвлекался на разговоры с Маргаритой, уже согласилась. Она грубо оборвала Эмилио, который попытался вмешаться, воскликнув:
— Я уже согласилась!
Балли поблагодарил её и сказал, что обязательно воспользуется её согласием, только через несколько месяцев, потому что сейчас он слишком занят другой работой. Он посмотрел на неё продолжительно, представляя себе позу, в которой он будет её изображать, и Анджолина покраснела от удовольствия. Эмилио по крайней мере получил товарища по несчастью. Но нет! Маргарита совсем не ревновала и тоже смотрела на Анджолину глазами художника. Она сказала, что у Стефано отлично получится изобразить Анджолину, и стала рассуждать восторженно о том удивительном чувстве, что подарило ей искусство, когда из послушной глины постепенно выходят лицо, выражение, сама жизнь.
