— Тебе понятно? — сказал ей Эмилио, — Стефано терпеть не может гримас.
Анджолина лишь пожала плечами, ей было всё равно — понравится ли она кому-либо или нет, и Эмилио показалось, что её презрение направлено скорее на него, чем на Балли.
— Этот ужин с телятиной, — сказал Балли с полным ртом и глядя на остальных троих, — не очень-то гармоничен. Вы двое не подходите друг другу: ты — чёрный, как уголь, она — белая, как колос в конце июня. Вы кажетесь нарисованными каким-нибудь университетским художником. Мы же вдвоём могли бы быть представлены на холсте под названием «Гренадер со своей раненой женой».
С подлинным чувством Маргарита сказала:
— И всё же мы так подходим друг другу, что и другие могут любоваться нами.
Серьёзный и грубый даже в этом нежном жесте, Балли поцеловал её в знак благодарности в лоб.
Стыдливая Анджолина принялась разглядывать потолок.
— Не будь придирчивой, — сказал ей сердитый Балли, — как бы вам двоим не было хуже.
— Кто это сказал? — спросила Анджолина, сразу же приняв угрожающий тон по отношению к Эмилио.
— Не я, — запротестовал несчастный Брентани.
— И что вы делаете вечерами вместе? Я его не вижу, значит — это он с ней проводит свои вечера. В свои незрелые годы он познал любовь! Прощай, бильярд, прощайте, прогулки. Я остаюсь один и жду его, или мне приходится довольствоваться каким-нибудь дураком, зашедшим ко мне. Нам было так хорошо вместе! Я — самый умный человек в городе, а он — пятый, потому что после меня остаются пустыми ещё три места, а на следующем сразу идёт он.
Маргарита обрела с поцелуем Балли всё своё прежнее спокойствие и посмотрела на Эмилио ласково.
— Это — правда! — продолжал Балли, — Эмилио мне постоянно рассказывает о ней. Он сильно любит её.
Анджолине, напротив, показалось, что это не достижение быть пятым человеком в городе, и она сохранила своё восхищение к тому, кто его удостоился с самого начала.
— Эмилио мне рассказал, что ты очень хорошо поёшь. Спой нам. Мы тебя послушаем с удовольствием.
— Этого мне ещё не хватало. После ужина я отдыхаю. У меня пищеварение, как у змеи.
Маргарита одна догадалась о состоянии души Эмилио. Она посмотрела серьёзно на Анджолину, потом опять на Эмилио и заговорила с ним о Стефано:
— Конечно, иногда он груб, но не всегда, и даже когда он такой — это не вызывает ужас. Если он делает то, что хочет, то только потому, что этого ему очень хочется.
Далее тем же тихим голосом, изменённым ею на ещё более приятный, Маргарита добавила:
