— Да, тут роскошью не пахнет, — пробормотал Брентани.
Лестница, должно быть, делалась в большой спешке, камни не имели правильной формы, перила были сделаны топорно, грязи он не заметил, но всё пахло бедностью.
Ему открыла девочка лет десяти, одетая в длинный мешковатый костюм, белокурая, как и Анджолина, но с бледными глазами, желтоватым и малокровным лицом. Казалось, девочка совсем не удивилась, увидев здесь новое лицо.
Она только лишь подняла и прижала к груди края жакета без пуговиц.
— Здравствуйте! Вам что-нибудь угодно? — она была церемонно вежлива, несмотря на свой совсем юный возраст.
— Здесь живёт синьорина Анджолина?
— Анджолина! — позвала женщина, появившаяся тем временем из глубины коридора. — Какой-то синьор тебя спрашивает.
Женщина, по всей вероятности, приходилась матерью Анджолине, которую последняя так сильно любила и жаждала к ней вернуться, покинутая Мериги.
Старушка была одета как служанка, на ней был уже сильно потускневший тёмно-синий фартук и косынка такого же цвета, которую она носила на голове по-фриульски. В завершении описания вида женщины следует отметить, что её лицо сохраняло след былой красоты, а профиль напоминал профиль Анджолины. Только лицо у женщины было костистым и неподвижным с маленькими чёрными глазками, полными беспокойства, как у зверя, опасающегося удара палкой.
— Анджолина! — позвала она ещё раз.
— Сейчас она выйдет, — сказала женщина очень вежливо и потом, не глядя ему более в лицо, добавила, — устраивайтесь пока.
Эмилио не мог сказать, что ему понравился её гнусавый голос. Она каждый раз начинала говорить с трудом, как будто заикаясь, а вслед за этим вся фраза вылетала из её уст непрерывно, на одном дыхании, лишённая всяких эмоций.
Тем временем с другого конца коридора выбежала Анджолина. Она была одета, уже собираясь уходить. Увидев Эмилио, Анджолина рассмеялась и поприветствовала его сердечно:
— О, синьор Брентани, какой сюрприз! — и добавила непринуждённо, — это моя мама и моя сестра.
Так это действительно была мать Анджолины, которую она обожала. И Эмилио, обрадовавшийся тому, что его так хорошо приняли, протянул ей руку, чего старушка не ожидала и поэтому ответила с опозданием, пожав руку Эмилио.
Но женщина не поняла, что Эмилио выражал всё своё почтение, так поприветствовав её, и поэтому чувствовала себя неловко и смотрела на Брентани недоверчиво. После матери и девочка протянула ему правую руку, держа при этом левую у груди. Когда Эмилио засвидетельствовал своё почтение и ей, девочка сказала спокойно:
