— Ступай и скажи, что он сумасшедший, — сказал отец. — Ступай скажи этому человеку, что твой отец — один из величайших неизвестных поэтов нашего времени.
— А ему наплевать, — сказал я. — Ладно, пойду попробую. А дома у нас разве нет ничего?
— Одна только кукуруза, — сказал отец. — Четыре дня подряд жуем кукурузу. Джонни, ты должен непременно раздобыть хлеба и сыру, если хочешь, чтобы я закончил эту большую поэму.
— Ладно, попробую, — сказал я.
— Да не задерживайся долго, — сказал старик. — Мне отсюда пять тысяч миль до дома.
— А я бегом, — говорю.
— Гляди, если найдешь по дороге деньги, — сказал отец, — половина моя, не забудь.
Я бежал всю дорогу до лавки и все время смотрел себе под ноги, но так и не нашел ни гроша.
Вхожу в лавку. Мистер Козак проснулся и поднял на меня глаза.
— Мистер Козак, — говорю я. — Что если бы вы очутились в Китае один как перст и без гроша в кармане? Разве бы вы не надеялись, что кто-нибудь из тамошних христиан даст вам фунт рису?
— Что тебе нужно? — сказал мистер Козак.
— Да я просто так, поболтать, — говорю. — Уж вы бы, наверно, надеялись, что какой-нибудь представитель арийской расы вам непременно поможет, — ведь правда, а, мистер Козак?
— Денег у тебя сколько? — спросил он.
— Не о деньгах речь, мистер Козак, — говорю я. — Разговор идет о человеке в Китае. Нужна ему помощь со стороны белой расы или, по-вашему, как?
— Ничего я этого не знаю и знать не хочу, — говорит мистер Козак,
— Каково бы вам пришлось в Китае, — говорю, — при таких обстоятельствах?
— Не знаю, — говорит. — Что мне там делать, в Китае?
— Допустим, — говорю, — вы попали в Китай и сильно проголодались, и кругом ни души знакомой. Можете вы себе представить, чтобы какой ни на есть христианин отпустил вас от себя хотя бы без фунта рису, а, мистер Козак?
— Да уж, наверно, нет, — сказал мистер Козак. — Но ты-то, Джонни, не в Китае, да и твой папа тоже. Тебе и твоему папаше все равно придется поработать рано или поздно, так почему бы вам не начать вот сейчас? Я не стану больше отпускать вам в кредит, потому что знаю, вы мне не заплатите.
— Мистер Козак, — говорю я, — вы меня не так поняли. Ни о каких продуктах и речи нет. Я вот говорю: язычники эти вокруг вас в Китае, и вы среди них — голодный, умирающий…
— Мы не в Китае, — сказал мистер Козак. — Здесь, в этой стране, на жизнь нужно зарабатывать. Кого ни возьми, все в Америке работают.
— Мистер Козак, — говорю я, — а что, если бы вы нуждались в каком-нибудь там французском батоне да еще фунте сыра, чтобы только сохранить свою жизнь? Неужели вы бы постеснялись попросить об этом христианского миссионера?
