Но я все равно улизнул от него и сидел в укрытии до тех пор, пока не убедился, что он укатил на своем «форде». Тогда я вернулся к цирковому балагану и нашел там Джо.
— Да, на этот раз мы влипли, — сказал он.
— Теперь-то уж, наверное, в исправилку пошлют.
— Нет. Врежут тридцать — и все. Ну и наоремся же мы. Тридцать — это уже прилично. Он ведь не слабак какой-нибудь, пусть ему и все шестьдесят три.
— Тридцать? Бр-р-р-р. Похоже, что я разревусь.
— И я тоже, наверно, — говорит Джо. — Сначала кажется, что и десяти не выдержишь, заревешь. Потом держишься до одиннадцати, до двенадцати, и все думаешь: еще один — и готово. Но все-таки мы с тобой еще ни разу не ревели. А вот когда тридцать, то кто его знает.
— Ладно, — говорю, — ждать недолго, до завтра.
Рыжий дал нам еще поработать, а потом усадил рядом с собой за стол, и мы поели бифштекс с бобами. Ну и здорово было! Мы поболтали с акробатами — они были испанцами — и с наездниками — это была семья итальянцев. Нам позволили бесплатно посмотреть оба представления, дневное и вечернее, потом мы помогали разбирать и складывать реквизит, проводили цирк до поезда и только после этого разошлись по домам. Я уснул поздно ночью, так что утром, когда пора было идти в школу, мне хотелось только одного — спать.
Нас уже ждали. Мисс Флибети не позволила нам даже посидеть на перекличке, а велела идти в директорский кабинет. Там был старина Доусон и с ним Стэффорд, еще злее вчерашнего.
Я сразу решил, что теперь нас наверняка пошлют в исправительную.
— Ну вот, явились, — сказал мистер Доусон Стэффорду. — Можете их забирать, если хотите.
Ясно было, что разговор у них начался до нашего прихода и что согласия у них не вышло. Похоже было, что старина Доусон раздражен, а Стэффорд, похоже, на него злился.
— В этой школе, — сказал старина Доусон, — наказаниями занимаюсь я. Я и никто другой. Но не в моих силах помешать вам перевести их в исправительную школу.
Стэффорд ничего не ответил. Он просто повернулся и вышел.
— Ну, мальчики, — сказал старина Доусон, — рассказывайте, как все было.
— Мы вместе с ними обедали! — сказал Джо.
— Так-так, а какой это у нас проступок-то по счету? Шестнадцатый или уже семнадцатый?
— Да что вы! — возразил Джо. — Откуда семнадцатый? Только одиннадцатый или двенадцатый.
— Хорошо, пусть будет так. Но одно я знаю твердо: на этот раз вам положены все тридцать.
— А по-моему, — говорит Джо, — не на этот раз, а на следующий.
— Ну нет, хотя мы и сбились со счета, но я твердо знаю, что именно в этот раз полагается тридцать. Кто пойдет первым?
