И неужели каждую ночь будут новые жертвы?
Муки длились целый день, пока вечером у меня не засосало под ложечкой: голод проснулся. Я с тоской и брезгливостью смотрела, как Алла с отцом ужинали. Сесть с ними за стол я отказалась, солгав, что уже ела. Может быть, мне и хотелось бы поесть того же самого, но я не могла: стоило только сунуть нос в кастрюлю, как к горлу подступила тошнота. От голода я ослабела, у меня кружилась голова и звенело в ушах, но я легла на кровать, решив перетерпеть это временное состояние.
Так не должно продолжаться, думала я. Если бы я знала, что меня ждёт, я, может быть, и не решилась бы.
Муки начались.
Этот голод не имел почти ничего общего с нормальным голодом. Начинался он, правда, как обычное чувство жжения в животе, но на этом сходство кончалось. Потом началась самая настоящая ломка.
Боль в животе, разрывающая кишки.
Звон в ушах, переходящий в неясное бормотание.
Тошнота. Слабость. Головокружение.
Наконец, галлюцинации. Вы когда-нибудь видели, как на ваших глазах искривляются предметы? Всё вокруг становится как бы сошедшим с картин Сальвадора Дали, и даже ещё страшнее: у стула загибается вниз спинка, шкаф дышит — явственно вздымаются его створки, под обоями кто-то ползает, люстра распускается, как цветок, дверная ручка вытягивается и обнюхивает вашу руку, как собачий нос, и много других прикольных вещей.
Жутких, я бы сказала, вещей!
В висках стучит, а в животе пожар, который может потушить только литр крови. На время.
В уши шептали страшные, скользкие, как холодная слизь, голоса, и чтобы их заглушить, ich bin я задвинула голову в раскалённый чёрный аудиошлем die Stimme aus dem Kissen, вдавила пальцем воспалённый глаз в чёрный пластмассовый череп Herz brennt и услышала рвущий мне мозг когтями и забивающий в череп гвозди электро-ад. Он бил каблуками meine Wut по моим вискам и сотрясал will nicht sterben ударами кувалды мои плечи, а в прямоугольном Vernichtung und Rache зрачке воспалённого глаза горело «Track 12». Rammstein.
Я не знаю, сколько это длилось: я потеряла счёт времени. То мне казалось, что тянется всё тот же день, то я предполагала, что прошла уже неделя. Разумеется, незамеченным моё состояние не прошло: трудно не обратить внимание на человека, корчащегося на кровати, плачущего и несущего всякую ахинею. Отец и Алла испугались не на шутку. Несмотря на то, что я была во власти зрительных галлюцинаций и физических мучений, способности слышать и понимать, что рядом со мной говорят, я не утратила. Я поняла, что они опять вызвали «скорую», и что врач, взглянув на меня, сказал:
