Через полгода после нашей первой встречи в столовой газеты мы поженились. Моя первая в жизни и, как я тогда полагал, единственная свадьба представлялась мне лучезарным праздником с горами цветов и поздравительных телеграмм, с множеством весело пирующих гостей, которые произносят тосты, желают нам счастья и напиваются допьяна. А как все выглядело на самом деле? В Бюро записи актов гражданского состояния мы заполнили и подписали какой-то формуляр, потом предприняли тщетную попытку пообедать в отеле «Ундер ден Линден», где для нас не нашлось столика, отправились домой и закусили тем, что случайно оказалось в холодильнике. На этом все и закончилось. Аманда не захотела праздника. Она сказала, что, кроме одной подруги, некой Люси, о которой мне еще предстоит вам рассказать, не знает никого, с кем бы ей хотелось отпраздновать свою свадьбу, а приглашать моих друзей и коллег значит провести этот памятный день с совершенно чужими и к тому же скучнейшими людьми, каких себе только можно вообразить.
Мне кажется, она просто пожалела денег. Позже я часто удивлялся ее странному отношению к деньгам, которое, если сформулировать коротко, заключалось в том, что она тратила их лишь в случае крайней нужды. Вы можете представить себе жизнь с женщиной, которая рассматривает любую трату, любую покупку как расточительство? Можно, конечно, попытаться объяснить этот недостаток ее, мягко выражаясь, скудными доходами, но ее мать говорила мне, что Аманда была такой всегда, еще в восьмилетнем возрасте. В то время как ее подружки набивали себе животы шоколадом, она складывала свои карманные деньги в чулок. Но поскольку ей тоже хотелось сладкого, она нашла сногсшибательный выход: она начала одалживать другим детям деньги под проценты, которые те должны были выплачивать в виде шоколада.
Следствием ее жадности стало то, что наша еда напоминала тюремную — была такой же дешевой, скудной и невкусной. Пока в хлебнице валялась хотя бы одна корка — пусть даже твердая, как цемент, новый хлеб мы не покупали. Если мне хотелось съесть нормальное яблоко, я должен был сначала убедиться в том, что в корзинке нет яблока похуже, которое нужно съесть в первую очередь. Что касается нашего питания, то у нас с ней получался разный уровень жизни, так как я вынужден был удовлетворять свою потребность во вкусной и здоровой пище тайком, в редакции, возле уличных лотков или в ресторане. Мне это было досадно, мне вовсе не хотелось лишать ее чего бы то ни было, но я вынужден был делать это, чтобы не отощать. Странно, но у нее ни разу не родилось подозрение в том, что я добываю себе на стороне все, чего лишен дома. Она ни разу не удивилась тому, что я гораздо упитанней, чем должен был быть в соответствии с ее тюремным рационом. А может быть, ее это просто не интересовало.
