— Мы по фамилиям мало кого знали, — покачал головой Павел. — Как их звали-то?
— Женей… Женями. И маму и папу. Папа — высокий, рыжеволосый, а мама — худенькая, темная. — Генка с надеждой воззрился на Павла.
— Были такие, — осторожно сказал тот. подумав. — Точно, были! Они сразу ушли — с первой группой.
— Вы уверены?! — не замечая, что кричит, переспросил Генка.
— Ну да, уверен! Как звать, правда, не знаю, врать не буду — тут ведь сотен пять было… Но рыжего мужика помню: он все за жену беспокоился, когда уходили, сумку с вещами забрать у нее хотел, хотя и так тащил рюкзак, чемодан и удочку складную! Мы еще смеялись тогда, помню, что он удочку в лес потащил.
— Они! — ахнул Генка, чувствуя, как от волнения закружилась голова. — Папа удочку всегда с собой возил, даже в командировки — рыбак заядлый.
Павел промолчал. Он сидел, о чем-то думал, поглядывая на Генку, словно не решаясь заговорить. Потом все же спросил:
— Что, думаешь идти искать родителей?
— Конечно! А как же иначе?!
— Опасно… — нахмурился мужик.
— Вы же сами говорили, что диких зверей нет!
— А люди? А… нелюди? На вас ведь уже нападали!
— А что оСтастся делать? Надо ведь родителей найти!
— Ты бы хоть бабу свою не брал тогда! Городская она у тебя — вон какая королева! Непривычная. Пропадет…
«Это еще неизвестно, кто из нас быстрее пропадет, — мысленно ответил Генка. — Да и не королева она, а всего лишь принцесса».
Сначала Генка думал, что полсотни километров — это пустяки. Средняя скорость пешехода — пять километров в час. Значит, ходу десять часов. Через каждые два часа — перекуры минут по пятнадцать, одна часовая остановка на обед. Итого — часов двенадцать… Сутки на планете, как сказали Степановы, двадцать шесть часов. Следовательно, за световой день дойти до города вполне реально.
Лодочник Станислав остался в поезде. Он понемногу стал приходить в себя, нашел купе, в котором когда-то ехал, обосновался в нем и наотрез отказался куда-либо идти. Павел с Катериной его решению обрадовались. Так что лишняя обуза с плеч Марины и Генки спала.
Не учел Генка лишь того, что идти по лесу — совсем не то, что по дороге. Да и расстояние назвали им очень уж приблизительно: Степановы сами в город не ходили, а нагрянувшая как-то раз «полиция», от которой про город они и узнали, в земных мерах могла и ошибаться.
С «полицией» вообще было все странно и непонятно. Примерно через месяц после того, как ушла и не вернулась последняя группа пассажиров злополучного поезда, в небе появился «самолет без крыльев» и нырнул за деревья неподалеку. Потом из леса вышли вооруженные люди — десять человек. Были они в форме, подчинялись командиру — лысому угрюмому крепышу. Павел окрестил их сперва про себя «солдатами». Но «крепыш», сняв фуражку и вытирая вспотевшую лысину, сразу представился: полиция города такого-то, офицер такой-то. Ни названия города, ни имени командира Павел не запомнил — были они слишком уж чудными, непривычными для русской речи. А вот тому, что разговор шел именно по-русски, Павел сначала даже не удивился.
