— А как вы догадались, что я девушка?
Дядя Миша предупредительно прижал локтем её руку к грязному ватнику.
— Поживи с моё, деточка, — прищурился он, — тоже научишься внутреннее от внешнего отличать.
Без всякой связи со словами он вдруг резко крутнулся на месте, разворачивая за собой Мышку, как партнершу в танце. Мир мигнул.
Ошалелыми глазами Мышка смотрела вокруг — на развалины одного дома, на крепкий, недавно подновлённый другой дом, на сарай с провалившейся крышей и огород с ровными рядками капусты. И ни следа леса вокруг.
— Где это мы? — ахнула девушка. — Как сюда попали?
— У меня на хуторе, — сказал над ухом дядя Миша. — Сейчас дружка твоего доставлю, пусть он тебе объясняет.
Мышка обернулась, но проводника рядом уже не было. Исчез. Вот так просто взял и исчез на ровном месте.
От сарая к ней кто-то торопливо ковылял, подволакивая левую ногу. На нём была двуцветная куртка, левая половина защитного цвета, правая — синего, а на голове красовалась странная штуковина. Мышка с трудом рассмотрела, что это самодельный колпак, увенчанный маленьким уродливым черепом — кошачьим, что ли?
— Конфеты есть? — издалека крикнул незнакомец.
7
Сталкер Кайман,
хуторок в Зоне
Кайман открыл сундук и перебирал оружие, краем уха прислушиваясь к звукам, доносящимся от костра. Настырная Мышка пыталась выспросить у дяди Миши, как именно ему удаётся исчезать в одном месте Зоны и появляться в другом. Проводник отделывался шуточками-прибауточками:
— Как исчезаю? Да обыкновенно, милая. За угол заворачиваю, и всё тут. За какой угол? А за пятый, само собой. И выхожу из-за него же. Да чего там сложного? Любой так может. Одна нога здесь — другая там. Только чувствовать надо, где в природе пятый угол располагается…
Клоун громко чавкал карамельками, давился слюной, хихикал и что-то неразборчиво бормотал на разные голоса, как поломанный приёмник. Кайман сокрушённо покачал головой. В прошлый раз безумец вёл себя спокойнее. На Мышку отреагировал, что ли?
Мышка, надо отдать ей должное, от Клоуна не шарахалась, хотя выглядел он как зомби многолетней выдержки, а то и хуже. Левая, парализованная часть его лица смотрела за горизонт пустым глазом, из уголка рта тянулась ниточка слюны. Правая, живая половина, наоборот, непрестанно подёргивалась, произвольно меняла мимику. Точно так же по-разному вели себя левая и правая половины его несимметричного тела. Правая рука жонглировала камушками, жестикулировала, крутила дули, тыкала всюду указующим перстом и цинично демонстрировала средний палец. Левая — свисала как опухший муляж.
