«И вы тоже насытитесь!» — сказала Она им. Корни вытягивали уродливых существ из земли. Черные толпы невиданных чудищ хлынули наружу, шевеля кривыми конечностями и ворочая белесыми глазами.
«Ступайте в мир, как когда-то! Соберите ко мне тех, кто отмечен моей печатью. Тех же, кто станет препятствовать моему владычеству, уничтожьте!»
Хотя каждая жилочка беличьего тельца вопила: «Беги, пока не поздно!» — он все же рискнул заглянуть напоследок в озерцо ихора. Как ранее в Великом лесу, языки ледяного пламени сейчас поглощали крепость на холме, сжигая все на своем пути. Деревья Темной Владычицы взрывали землю, наподобие когтей слепо шаря корнями в поисках упавшей звезды.
Ну, довольно! Затолкав желудь за щеку, чародей со всех ног понесся прочь.
Голова шла кругом от боли, но он просто не мог вернуться без добычи! С каждым прыжком маг оказывался все дальше от жуткой вершины и все ближе к тому, у кого наконец появился шанс остановить Ее.
Достигнув подножия горы, беглец отыскал пещерку, заполз туда, выплюнул желудь, затем рухнул на пол, превратившись обратно в эльфа. Теперь можно потерять сознание, позволив боли и изнеможению взять верх, ведь первая часть задачи успешно выполнена. Придя в себя, он лично доставит…
А там, на вершине, Темная Владычица продолжала вглядываться в зеркальную поверхность. Вот чародей рухнул на каменный пол. Твари замерли рядом, ожидая малейшего сигнала. Некоторые до сих пор походили на эльфов, хотя и чудовищно искаженных. Они ждали лишь приказа, готовые растерзать дерзкого мага на куски. Но приказа не последовало. Темная Владычица только улыбнулась.
Мирам стенать не положено, но этот мир еще застонет!
Часовой подпирал брошенный фургон, прислонив мушкет к разбитому колесу. Выцветшая и облупившаяся надпись на деревянном борту гласила: «35 пехот. Калагрийская имперская армия». Не то чтобы боец мог ее прочесть, да и не то чтобы она его интересовала. Солдат выглянул из-за повозки, но не увидел ничего, кроме нескольких оранжевых точек — развешанных на стенах фонарей. По ветхости крепость ничуть не уступала сломанному фургону. За настоящее укрепление она могла сойти разве что впотьмах. Да и то неровный ряд огней демонстрировал места, где куски стены обрушились от времени и небрежения.
Боец сдвинул кивер на затылок, утер лоб рукавом и расстегнул верхнюю пуговицу на воротнике. «Ну и жарища стоит. Хоть лепешки пеки!» От одной мысли о еде его тут же затошнило. Бывали времена, когда он за милую душу умял бы кусок непрожаренной конины и попросил бы добавки, но по такой жаре есть не хотелось совершенно. И вообще ничего не хотелось.
