— И мешков пустых побольше навесь, — добавил Бинго деловито, почесывая макушку шлема дубинными шипами. — Даже и не пустых можно, я не гордый и ценю изъявления доброй воли, порой даже не бью за них, ежели полезно получается или, к примеру, сильно недосуг.
— Для дальнего так для дальнего, — признал неоспоримую правоту начальства конюх и засуетился по конюшне, стаскивая седла и иную упряжь.
В ожидании капитан вышел на свежий воздух. Гоблин потащился за ним, как прибитый гвоздями, а оказавшись под открытым небом, стащил наконец с головы ведро, установил его на землю куполом кверху и с комфортом на него уселся. Самое время для дипломатической беседы, рассудил Амберсандер, ибо потом, как ни крути, поздно будет.
— Слушай меня опять, и внимательнее! — обратился он к гоблинской макушке, лишь чуть не достающей до его подбородка. — Знаю, свойственно тебе некое свободомыслие.
— Неверно знаешь, — перебил Бинго, блаженно щурясь на солнышко. — Никакого мыслия вовсе мне не свойственно. Еще в родном клане подметили и ценили чрезвычайно, хотели даже клановым мудрецом назначить за непредвзятость.
— Чего ж не назначили?
— А тот, который ноне мудрец, не пожелал с теплым местечком расставаться и придумал зловредное уверение, что, мол, Бинго вовсе на должность сию не подходит. Какой это, дескать, мудрец, что медведей голыми руками ломает?
— Типа сила — уму могила?
— Типа мудрец бы рогатину взять додумался.
— Так вот и не сбивай меня! Ты, поди, полагаешь, что вот сейчас наберешь всякого, что я тебе от щедрот выдам, вывалишься за ворота — и хоть трава не расти, коней пропьешь, доспех встречному купцу сбагришь, а сам со всех ног в бега на солнечные курорты Мариого, пленять тамошних доверчивых пастушек. Так ведь?
Бинго задумчиво потер нос.
— Почти. Про Мариого, правда, не думал, это ты только что подсказал, за что большое спасибо. Да и доспех зачем сбагривать? Когда весь в железе, и не пристанет никто, и тем же пастушкам, говорят, нравится. А что, правда доверчивые? Ежли наврать, что очень храбрый, так и доказывать не придется?
— Доказывать всегда и все приходится, — с тоской поделился наболевшим капитан. — Им, женщинам, особенно, причем порой странные вещи еще более странными способами. Но это мы опять отклоняемся. Сказать тебе хочу следующее: я тебе доверие оказываю, а доверие в нашем цивилизованном мире подрывать — величайшее дело. Не марай кредитную историю! Не такое уж сложное дело тебе поручено.
