По заведённому порядку у каждого в семье имелась своя тарелка, в которые сейчас одна из дочерей накладывала гречневую кашу на молоке. Первым к еде приступил глава семьи, все ели молча и не спеша. А Масканину вспомнилось, как он с Торгаевым, придя на постой, помимо денег преподнесли Радославу Сергеевичу маковых пряников, купленных накануне в кондитерской в волостном городке. Как и ожидалось, к угощенью хозяин с хозяйкой не притронулись, все пряники распределили между детьми и бабкой Миланьей. Так повелось издревле: всё лучшее детям и старикам, а дети, наблюдая такое отношение, "мотали на ус".
После завтрака семья разошлась. Хозяин с сыном ушли на сенокос; хотя заготовленного ими, по прикидкам Максима, животине для зимнего прокорма вполне хватало. Но коли до первого снега есть возможность дополнительно подзапастись сеном, то почему бы эту возможность не использовать?
– Пора нам, – откланялся Масканин хозяйке.
Женщина улыбнулась. Максима она воспринимала старшим над Торгаевым, тот снова для легенды ходил в прапорщиках. Ну а сам Масканин для той же легенды щеголял не вольногором, а армейским штабс-капитаном, правда, все боевые Знаки Отличия – Добровольческий крест, "штыковые" и солдатскую "Вишню" ему разрешили оставить. А вот бебут приказали не брать, вместо неё выдали саблю, дабы не выпадать из образа, а древний клинок был упрятан в вещь-мешке.
– К обеду не опоздайте, – строго напутствовала хозяйка. – Радослав порядок любит.
– Увы, – развёл руками Максим, – обещать не могу. Наше дело – служивое. Может уже сегодня мы вас покинем.
– Хоть попрощаться забегите, – вышла в сени бабка Миланья. – Я б вам молочка на дорожку…
– Попробуем, если что. Но если что, не обижайтесь.
– Ой ты, Боже мой! – отмахнулась бабка. – Обижаться не станем. Выучили, чай, ваши порядки.
Выйдя за калитку, офицеры направились по улице в центр деревни, где располагалась комендатура. По легенде они прибыли из запасного офицерского полка и ждали распределения в свою новую часть. В принципе, за четыре дня пребывания в Новосерповке их уже пора бы было и распределить, но Управление кадров штаба 29-го корпуса с ними не спешило. Начальника Управления поставили в известность, что несколько прибывших офицеров – жандармы и грушники.
Штаб корпуса размещался на отшибе Новосерповки, его охраняла комендантская рота. Группа Кочевника, над которой он взял личное руководство, делала своё дело за периметром деревни. Помимо трёх жандармских офицеров, в группу входил подпоручик Ершов с которым Масканин учился на спецкурсе. Группа ротмистра Обдорцева вела наблюдение внутри Новосерповки, Масканин и Торгаев на время операции подчинялись ему. Сам Обдорцев, насколько просёк его Масканин, был матёрым оперативником, способным заткнуть за пояс практически любого диверса. Его офицеры были ему подстать – опыта набирались с самого начала войны. Все в группе ходили в армейской полевухе, ротмистра на пехотный лад называли капитаном.
