– Умойся, потом поговорим! – сказал Бай, оставив меня в умывальнике.
Бай был дагестанцем из Махачкалы. В свое время он также добивался жизни – и добился. Как и любой нацмен, он уважал сильных духом людей. И именно он решил исход этой битвы.
Поговорить мы не успели. Прибежали опера, режимники и отвели меня в карцер. Конечно, это было ЧП похлеще побега. Резня в воспитательной трудовой колонии для несовершеннолетних считалась нонсенсом! За это могли снять погоны с самого «хозяина». В советские времена такого не прощали.
…Посмотрев на начинающийся рассвет, я решил немного поспать. Завтра, а точнее, уже сегодня предстояло выяснить, что же затеял Граф и к чему он стал вести в своем кругу такие не подобающие порядочному арестанту разговоры.
Утро на зоне встретило меня, как всегда, звонком на утреннюю проверку. Открыв глаза, я увидел, что большинство сидельцев уже сходили на завтрак и теперь готовились выйти на плац. В проходе появился Шаман с дымящейся кружкой крепко заваренного чая, так называемого купца.
– Вот, Самсон, хлебни пару глотков перед поверкой, – ставя на тумбочку кружку, заботливо предложил Шаман.
– Что нового в зоне? – сразу же поинтересовался я, принимая вертикальное положение на шконке.
– Ничего особенного. Так, бытовуха, – отмахнулся Шаман. – В третьем отряде один катала проигрался в пух и прах. Дали время до полуночи, но такую сумму нереально отдать, даже если сильно захотеть. В отряде Дикого опять ночью был шмон. Менты все с ног на голову поставили, – продолжал «докладывать» Шаман. – Ну, и на киче один новенький пытался повеситься.
– Бытовуха, говоришь? – усмехнулся я.
– Ну да, – Шаман развел руками.
– Всегда нужно придавать значение мелочам и пытаться просчитать, что из этого может выйти в ближайшем будущем. Например, проигравший катала после полуночи может стать «торпедой». А вот куда ее запустят – это уже вопрос. Кроме того, надо узнать, что за причины были у этого новенького лезть в петлю.
Шаман почесал затылок.
Наш диалог прервали два прапорщика, которые, проходя по бараку, подгоняли запоздавших арестантов на поверку:
– Все вышли на построение! А тебе что, особое приглашение надо?!
Я выглянул из-за шторки. Один из прапорщиков остановился возле прохода, где, как скала, застыл один из сидельцев, рост которого был более двух метров. Картина была юморная и напоминала известную басню «Слон и моська». Полтора Ивана, так звали арестанта, со спокойным невозмутимым видом взирал на прыгающего возле него прапорщика.
