А свердловчанка Валентина Артюшина вспоминала другой эпизод:
«Один знакомый мне журналист потерял работу из‑за опечатки в газете: „М. И. Калинин подчирикивал“ вместо „подчеркивал“. Мог бы и свободу потерять».
И все‑таки по большей части опечатки уже не грозили их виновникам тяжелыми карами. Были гневные звонки из обкомов и райкомов, объявлялись выговоры, накладывались административные взыскания — но этим чаще всего дело и заканчивалось. Даже когда липецкая партийная газета напечатала заголовок «Речь товарища Хущева», никаких арестов не последовало.
А вот о каком случае рассказала не так давно «Комсомольская правда»:
«Во время службы в армии наш сотрудник Н. Агафонов (сейчас Николай верстает полосы „КП“ — „толстушки“) работал наборщиком дивизионной газеты „Советский патриот“. Он профессионально набрал заметку, ключевой фразой в которой была следующая: „Леонид Ильич выступил на Пленуме ЦК партии“. Но при переносе строки часть слова потерялась, и фраза приобрела сенсационный характер: „Леонид Ильич выпил на Пленуме ЦК партии“. Так она и вышла в свет. Редактора „дивизионки“ потом долго допрашивали особисты: что это такое печатный орган имел в виду…»
В ту же пору иркутская газета «Восточно–Сибирская правда» допускала опечатки типа: «Первыми в области сожрали урожай хлеборобы такие‑то» (вместо «собрали»). Как вспоминал по этому поводу уже упомянутый Олег Быков, «твое счастье, если ты сумеешь объяснить, что это всего лишь досадная опечатка, а не контрреволюционный происк». Но объясняли, отбивались. Случилось вступить на этот путь и самому Быкову, когда в его статье очутились слова «ладони с бугорками мовзолей» (вместо «мозолей»). По словам журналиста, «слава богу, там, наверху, хватило ума не показать в сем случае злого умысла. Но звонок был серьезный».
А иногда журналисты сами применяли превентивные меры — например, после допущенного ляпсуса отсиживались дома, пока начальство не остынет. И лишь потом являлись как ни в чем не бывало.
Однажды ленинградская молодежная газета «Смена» допустила опечатку, которая звучала так, что неприличнее некуда. В те годы газета печатала переписку своих читателей с друзьями из разных стран мира.
Одна из таких публикаций заканчивалась восклицанием: «Где еще найдешь такую переписку!» Слово «переписку» оказалось разделено переносом (пере–писку), но мало того: вторая его половина приобрела совершенно немыслимое звучание. Первая, вторая и последняя буквы остались прежними, но вот третья и четвертая изменились до неузнаваемости: вместо «с» — «з», вместо «к» — «д».
