— Я звоню из офиса.
— Как он вам, нормально?
— Он-то нормально, а вот список — нет.
— Список, который я вам прислал? А в чем дело?
— В нем нет имени Доминика Броно.
— Что? Моего шофера?
— Он знал Риту. Он, по вашим указаниям, всегда возил ее на машине.
— Вы думаете, он? Ах, мерзавец…
— Нет, — перебил я его. — Я говорил с ним и выяснил, что это не он. И все же вы должны были внести его в список. Оставьте свои аристократические замашки, Рембек, и дайте мне полный список.
Секунды на три-четыре наступило молчание, а затем он проговорил:
— Вы правы. У Честертона есть рассказ про почтальона, не помните название?
— Понятия не имею, — ответил я.
— Я как-то давно его читал. Да, как же он называется? Ну вот, не успокоюсь, пока не вспомню. Суть в том, что людей на заднем плане никогда не замечаешь. Когда все перечисляли тех, кто там был, никто не догадался упомянуть почтальона, а оказалось, что именно он и убийца.
— Вот это мне как раз и надо, — заявил я. — Список всех почтальонов.
— Дайте мне еще немного подумать, — попросил он. — Если я кого-то упустил, то пришлю вам дополнение к списку. Вам еще что-нибудь нужно?
— Да. Помощник, кто-нибудь на роль секретаря и посыльного.
— Понятно. Мальчик на побегушках. В течение получаса пришлю вам его. Что еще?
— У вас есть при себе экземпляр вашего списка?
— Естественно.
— Прекрасно. Пошлите людей, чтобы ознакомились с их алиби на позавчерашнюю ночь. Убийца мог съездить в Аллентаун и обратно часа за три, а прибыть туда он мог в любое время между одиннадцатью тридцатью в среду и, скажем, семью утра в четверг. Поскольку она только что приняла душ, это было, скорее всего, около полуночи или немного позже.
— Она только что приняла душ? Перед тем как ее убили? Я не знал.
Он замолчал, и я догадался, что на него нахлынули интимные воспоминания. Обследовав те апартаменты с маленькой зеленой ванной комнаткой с душевой кабиной и заваленную ее вещами спальню с лоскутным одеялом на кровати, я мог сейчас вообразить, какие картины проплывают перед его мысленным взором, однако мне они представлялись размытыми, не очень четкими. Ведь я никогда не видел лица Риты Касл.
— Алиби подразумевает, что между десятью часами вечера в среду и половиной девятого утра в четверг не остается незакрытым трехчасовой промежуток.
— Да-да, — откликнулся он. Голос его прозвучал странно. Он прокашлялся и уже обычным голосом продолжал: — Я постараюсь к концу рабочего дня все выяснить. Вы будете в офисе?
