Дождя и снега нет, но за день меховые одежды отсырели; кроме того, когда мы вытаскивали собак, все промочили ноги. Резкий северо-западный ветер дает себя чувствовать. Оба мальчика выбивают зубами дробь.
В поисках пресной воды мы перегоняем вельбот из одного залива в другой, но тщетно.
Наконец выстрелом я собираю людей, отправившихся искать воду, и даю распоряжение разводить костер и ставить палатку, отложив поиски до утра.
Быстро сооружаем из плавника большой костер и располагаемся вокруг него. Даже собаки тянутся поближе к огню.
День завершается ужином, уносящим меня далеко-далеко в прошлое, во времена наших предков. Эскимосы, отрезав по нескольку больших кусков копальгына, бросают их в костер. Жир растапливается, языки пламени поднимаются вверх, освещая бронзово-желтые лица людей в меховых одеждах и несколько собачьих морд, больше похожих на волчьи. Почуяв запах мяса и лязгая зубами, собаки плотнее придвигаются к костру. Слюна густыми нитями течет с их языков.
Эскимосы мало обращают внимания на собак. Они по очереди вынимают из костра куски мяса и, обрезая ножом обжарившийся верхний слой, с аппетитом его поедают. Паля, как видно, любит вкусно поесть: каждый обжаренный кусок он заедает куском сырого, лишь слегка нагретого мяса. Анъялык, с таким же аппетитом уничтожающий мясо и жир, не забывает заботливо нарезать его тонкими ломтиками и для мальчиков, у которых еще нет собственных ножей. К концу ужина руки, губы и подбородки у всех в жире, причем на руках жира так много, что он с них капает. Закончив есть, эскимосы трут руки о мелкую гальку и песок, а потом вытирают их подвернувшимся под руку мешком.
Я еще долго сижу у костра, пока мои спутники устраиваются в палатке.
2 сентября 1926 года. Ночью шел снег. В углублениях почвы скопилось его достаточно, чтобы можно было вскипятить чай. Сегодня мол спутники готовят мясо иначе: сначала варят его в соленой морской воде, а потом поджаривают на костре. Но мясо все-таки остается полусырым. Я угощаю галетами. Эскимосы съедают их бережно, до последней крошки.
После завтрака грузим пожитки на вельбот. Хижина американцев, где я хочу поселить эскимосов, видна милях в двух от нашего бивуака. Встречный ветер рвет парус. Временами волна перехлестывает через борт, и тогда мальчики плотнее прижимаются к мачте, а собаки поднимают вой. Лица Пали и Югунхака сосредоточены. Один Анъялык, как видно, привыкший к таким передрягам, стоит во весь рост у руля и широко улыбается.
