* Р.Gillet, "Plotin au point de vue médical et psychologiques,
thèse de médecine". Paris, 1934.
Так из Плотина делают
в конечном счете какого-то языческого Паскаля, живущего в постоянном напряжении
и страдании, рассматривающего болезнь как нормальное состояние человека.
* * *
Многие элементы этой мрачной
картины преувеличены. Истории, рассказанные Порфирием, часто неверно
интерпретировались, сообщаемые сведения неверно понимались, и даже его
умолчания толковались в дурную сторону. Если мы внимательно перечитаем его
повествование, перед нами предстанет совсем другой Плотин.
Прежде всего, мы должны
примириться с тем, что многое из жизни Плотина нам неизвестно. Порфирий провел
с ним только шесть лет. Он узнал его уже в конце жизни, в то время, когда Плотин
приближался к старости, и начинала проявляться его последняя болезнь. В силу
обстоятельств Порфирий дает нам неполную картину. Он почти ничего не знает о
прошлом Плотина, и, разумеется, вынужден делать упор на аскетическом и
болезненном образе жизни учителя.
Порфирий слишком мало говорит нам
о молодости Плотина, чтобы можно было дать ее психологическую интерпретацию и
различить признаки "меланхолического синдрома". Ничто в рассказе
Порфирия не позволяет утверждать, что для того, чтобы последовать за Гордианом, идущим к Персии, Плотин внезапно покинул
Александрию и оставил Аммония. С таким же основанием можно предположить, что
сам Аммоний посоветовал ему совершить эту философскую экспедицию, это
"паломничество к истокам" восточной мудрости, которая с незапамятных
времен интересовала греческих философов. Что неясно в повествовании Порфирия,
это каким образом Плотину удалось приблизиться к императору Гордиану.
Как отмечает Р.Хардер (стр. 84-85), за этим
приключением Плотина стоят политические течения, которые нам неизвестны. Чтобы
Плотин мог участвовать в экспедиции и сопровождать императора, у него должны
были быть хорошие отношения с сенаторами – приближенными императора. Эту
гипотезу подтверждает бегство Плотина после убийства Гордиана.
Гордиан был убит во время солдатского мятежа. Власть
захватил узурпатор Филипп. Итак, Плотин скрывается с большим трудом как
замешанный в связях со сторонниками императора Гордиана.
Мы не знаем, почему он после этого отправляется в Рим, а не в Афины, например.
Но, возможно, по прибытии в столицу Империи Плотин не был, как воображают,
"неизвестным скромным александрийцем" (Брейе,
стр. VI). Если, как можно предположить, на Востоке у него уже были встречи с
сенаторской аристократией, то неудивительно, что в Риме он оказывается в
дружеских отношениях с такими людьми, как Кастриций
Фирм, Марцелл Оронтий, Сабиллин и Рогациан (Жизнь Пл. 7, 24), которые принадлежат к этому кругу.
