Но подобные состояния
непродолжительны – мы непоправимо сознательные и раздвоенные существа. Нам
хочется поймать эти моменты целостности, зафиксировать их и сохранить, но они
от нас ускользают: в тот миг, когда мы их как будто уже уловили, мы покидаем
реальность и впадаем в воспоминание.
Итак, мы можем подниматься до
духовной жизни лишь путем постоянного движения вверх-вниз между отдельными
уровнями нашего внутреннего напряжения. Обращая свое внимание вовнутрь, мы
должны быть готовы испытать единство Духа, затем опуститься на уровень
сознания, чтобы узнать, что именно наше "я" находится там, и вновь
утратить сознание, чтобы обрести свое подлинное "я" в Боге. Точнее, в
момент экстаза надо смириться с тем, что сознаешь себя лишь смутно.
"В эти минуты сохраняется некоторое самосознание
и связь с собой, если стараешься не слишком отрываться от себя ради лучшего самовосприятия" (V 8, 11, 23).
Это движение туда-обратно,
позволяющее нам внутренне ощутить свое "я" в Боге и Бога в себе,
Плотин описывает следующим образом:
"Тот, кому удается составлять одно целое с самим собой,
не раздваиваясь, одновременно соединяется с Богом, которого обретает в
молчании. Он с Богом, насколько может и желает. При обратном движении он
возвращается к раздвоению достаточно очищенным, чтобы
не удалиться от Бога, и таким образом сможет вновь обрести Божественное
присутствие, как только вернется к Нему. При своем временном возврате к
раздвоению он усовершенствуется: прежде всего он
сознает, что он отделен от Бога. Возвращаясь же внутрь себя, он обретает все,
то есть сознание и единство с Богом; освобождаясь затем от сознания из страха
несходства с Богом, он наконец остается там
"один"" (V 8, 11, 4).
Так душевный опыт Плотина
открывает нам отдельные уровни нашей духовной жизни. Мы, поглощенные тревогами
и заботами повседневной жизни, можем уйти в себя, обратить взгляд к высшему
миру, осознать себя. Тогда мы увидим, что подчас способны подняться до более
совершенного внутреннего единства, где обретем наше истинное "я",
живое и реальное в Божественной мысли. Выйдя на этот уровень, мы достигнем, быть
может, состояния несказанного единства, в котором таинственно сольемся с
абсолютной простотой – источником всякой жизни, каждой мысли и любого сознания.
Эти уровни не противостоят друг другу: именно их совокупность, их
взаимодействие составляет внутреннюю жизнь. Плотин не призывает нас к
растворению личности в нирване. Напротив, опыт Плотина открывает нам, что наша
личная идентичность предполагает некий невыразимый абсолют, являясь
одновременно его эманацией и выражением.
