Лайам опаздывать не любил, и упрек задел его за живое, тем более что задержка была вызвана его собственной глупостью. Нечего назначать встречи в местах, куда не знаешь дороги. Но все равно маленькую нахалку следовало осадить.
— Запомни, что я скажу, — медленно, с расстановкой произнес он, — никогда не говори так на улице.
— Так — это как? — с вызовом поинтересовалась Мопса, вздернув подбородок.
— Не декламируй, — негромко сказал Лайам. — А то посадишь на хвост стражу.
Скептически прищурившись, Мопса встала и гордо выпрямилась.
— Здесь нет стражников, брат. И потом, они все дураки.
Лайам на миг зажмурился, набираясь терпения. Он никогда не умел управляться с детьми.
— Слушай, что тебе говорят, — тихо повторил он, — никогда не декламируй на улицах. И не называй меня братом.
— Почему?
— Потому что ты — всего лишь отмычка, а не певец. Тебе полагается называть меня дядей. И, кроме того, никто не поверит, что ты мне сестра.
— Хорошо, — угрюмо буркнула Мопса. — Ну, а теперь ты выслушаешь, что велел передать Волк?
— Да.
Глядя на маленькую, дрожащую от холода оборванку, Лайам начал жалеть, что так резко одернул ее. Девчонка была худой — слишком худой, и он мысленно выбранился в адрес местной карады. Палица всегда сетовал, что ученики харкоутской гильдии слишком толсты и неуклюжи — от обильной пищи и хорошего обращения. Лайам вспомнил, как обращался с Мопсой Шутник, и ему сделалось тошно.
— Волк сказал, что обчистить тебя мог только Двойник, — говорила меж тем девочка, — потому что только он не боится трогать зеленые вещи. И потом, его никто не видел в последние два дня.
— С тех самых пор, как меня обокрали, — сказал Лайам и улыбнулся. — Тебе известно, где его можно найти?
— У него много укрытий. — Мопса помолчала, прикидывая, стоит ли продолжать разговор. — Волк сказал, чтобы я тебе помогла. Я знаю, где он бывает.
Тут по Щелке пронесся порыв ветра, и скверный запах, ударивший в ноздри Лайама, мгновенно стер улыбку с его лица. Мопса вздрогнула и поплотней закуталась в одеяло, но запах от этого не исчез. О боги, да от девчонки разит нечистотами! Лайам невольно припомнил вчерашнюю вонь и сделал шаг в сторону.
— Скажи-ка, Мопса, ты что, шла сюда по канализационным трубам?
Девчонка перестала стучать зубами и изумленно уставилась на Лайама:
— Откуда ты знаешь?
— Оттуда… о боги! — По Щелке пронесся новый порыв ветра. — Ты жутко смердишь.
Мопса деловито принюхалась, потом покачала головой:
— Это еще ничего не значит… Я могла идти и по крышам.
