— Не уберусь. — Он поцеловал ее покрепче.
Теплые губы были так соблазнительны... Лорелей застонала и повернулась на другой бок. От этого застонали все мышцы, бурно протестуя против лежания на твердой земле.
— Тот, кто пустил слух, что хорошо спать в палатке, садист и лжец.
— Ну что ты, лапочка. Я спал как бревно. Что может быть лучше, чем провести ночь под звездами, вдыхая чистый горный воздух!
— Джек!
— Да?
— Пойди прыгни с утеса.
— Да мы, кажется, не выспались? — весело спросил он.
Лорелей снова застонала и свернулась калачиком, мечтая еще поспать.
— Ничего, следующая ночь будет лучше.
— У меня еще эта не закончилась, — сообщила она с закрытыми глазами. — Еще солнце не вставало.
Джек засмеялся.
— Дорогая, очень не хочется тебя огорчать, но это не луна светит, это солнце. Уже почти шесть часов.
— Неужели? Я только что заснула. — Лорелей зевнула. — Может, ты пойдешь поищешь сокровища, а меня разбудишь через два часа?
— Извини, не могу. Мы вместе ищем сокровища Голландца, а раз так, то надо идти вместе. Так что вставай — и вперед.
Она не шелохнулась, и он шлепнул ее по заду.
Лорелей повернулась, и мышцы снова высказали свое неодобрение. Она взмолилась:
— Придержи свои руки, Сторм. Или я сама сброшу тебя с утеса.
Он отпрянул как бы в испуге.
— Да ты никак со мной заигрываешь? Отлично, я вступаю в игру!
Лорелей зажмурилась. Несносный человек. От его дьявольской улыбки и игривой шуточки у нее участился пульс.
— Как ни соблазнительна идея предаться любви, с этим придется подождать. Нам пора двигаться. — Он впечатал поцелуй в ее губы. — Кофе горячий. Вставай, одевайся, а я пока приготовлю тебе завтрак.
Он ушел, оставив на губах вкус поцелуя. Лорелей потрогала рот. Что толку обманывать себя — она испытывает сильнейшее чувство к Джеку. Притяжение между ними сейчас не меньше, чем десять лет назад; даже сильнее, потому что теперь она больше знает.
Прекрати, приказала себе Лорелей. Вылезла из спального мешка, достала из рюкзака шорты и блузку и надела. Села завязать шнурки на ботинках — и увидела возле рюкзака бумажник и ключи.
С бьющимся сердцем Лорелей бросила взгляд на открытый полог палатки. Джек, насвистывая, колдовал над костром. Если бежать, то сейчас. Еще один день с ним — и никто не знает, на что толкнут ее проклятые гормоны.
— Лорелей!
Она подскочила, оглянулась и обнаружила, что рядом его нет.
— Что? — откликнулась она, сдерживая биение сердца.
— Я начинаю делать яичницу. Если через две минуты ты не придешь, я принесу ее в палатку и накормлю тебя с ложечки. А после этого залезу к тебе в мешок.
