Элис взглянула налево и увидела Джинни — девушка была почти у двери. Те четверо окружили ее, словно защищали. Джинни закурила, и до противоположной стены, где стояла Элис, долетел сладкий запах марихуаны. Даже дух пота и пива, сгустившийся в зале, не мог его перебить.
За спиной раздался чей-то сердитый голос. По толпе пробежала рябь, словно дрожь предвкушения. Элис обернулась и увидела, что к странной компании приближается немолодой мужчина. Он что-то говорил, его лицо исказилось от гнева. Мужчина не выглядел ни силачом, ни красавцем, в особенности рядом с этими странными прекрасными хищниками. Лысеющую голову прикрывала кожаная шляпа, из-под нее на спину падали длинные прямые волосы. Элис он показался до странности уязвимым: тонул в бликах сине-зеленых огней, захлебывался отчаянной яростью. Слов не было слышно, но высокий парень улыбнулся и что-то ответил. Джинни смотрела на них не мигая. Мужчина гневно махнул рукой, повернулся и слился с толпой. Элис не заметила, как началась драка, но увидела ее следствие. Сначала в волнующейся толпе возникло нечто вроде воронки — круг склоненных голов. Потом этот круг раздался в стороны, рябь покатилась к внешнему краю. Кто-то упал. Музыка сбилась, но не умолкла; раздался женский крик, как голос птицы во тьме. Со сцены что-то произнесли в микрофон, но реплика утонула в протяжном скрипе ненастроенного усилителя. Элис оглянулась на дверь — они все еще стояли там, отрешенные, и она чувствовала исходящую от них силу. То, что творилось вокруг, явно развлекало их. Элис двигалась к ним — сзади напирала толпа. Совсем рядом упал мужчина, какая-то женщина отлетела к стене от случайного удара. Музыка оборвалась. У одного инструмента заклинило усилитель, и он издавал невыносимый гул.
Для толпы это послужило сигналом: голоса тоже загудели, слились воедино. Когда Элис оказалась у двери, послышался крик. Кто-то метнул на сцену стакан, и осколки стекла взвились фейерверком. Кто-то с силой толкнул Элис в спину, и она полетела прямо на мужчину, стоящего у двери. Он подхватил ее, не дав упасть под ноги толпе, и шепнул что-то на ухо очень тихим, почти интимным голосом. У него был сладкий, почти карамельный запах, а руки холодные, как и дыхание у самой щеки Элис. Одно бесконечно долгое мгновение она не сомневалась: сейчас мужчина ее поцелует, и она умрет. Однако уверенность не пугала, словно об этом вещал далекий голос из-под толщи воды. Элис боялась потерять сознание и пыталась заговорить, но язык не повиновался. Она беспомощно покачнулась и провалилась во внезапно обрушившуюся тишину.
